— Иначе нельзя, — пояснила Селезнева, — у наскак в клетке со львами, выпустишь из рук хлыст, мигом накинутся и сожрут.Кстати, вы там с Катькой особо не сюсюкайтесь. Она из дешевых моделек, спросана ее никакого, за три месяца первый заказ. Начнет из себя Клаудию Шифферкорчить, сразу по мордасам давайте.

— Обязательно, — пообещал я и ушел.

Во дворе возле коляски мирно дремала бабка. Я подошел совсемблизко и наклонился над повозкой. Младенец мирно спал. При желании яэлементарно мог вытащить его, сунуть в автомобиль и укатить, старуха бы иглазом не моргнула. На всякий случай я толкнул коляску, нянька продолжала мирнодремать.

— Эй, — потряс я ее за плечо.

— Ась? — приоткрыла нянька морщинистыевеки. — Надоть чего?

— Вы бы не спали, а то, не дай бог, ребенка унесут.

— Кому этот визгун на хрен нужен, — заявила нянькаи вновь впала в ступор.

В четверть четвертого раздался звонок. Я распахнул дверь иувидел высокую тощую девчонку, обряженную в кроличий полушубок и кожаные брюки.

— Здесь манекенщицу ждут? — хрипловатым баскомпроизнесла дива.

— Проходите, — улыбнулся я.

Девушка скользнула внутрь, сбросила дешевую шубенку, потерлаозябшие руки и выжидательно глянула на меня.

— Проходите сюда, — сказал я, указывая нагостиную. — Сейчас нам дадут кофе.

Когда девица проглотила чашечку мокко и слегка расслабилась,я очень ласково спросил:

— Скажите, душенька, почему вы выдаете себя за КатюКисину?

— Как это? — возмутилась гостья. — Я и естьКатя Кисина, вон гляньте!

Быстрым движением модель вытащила из сумочки бордовуюкнижечку. Я перелистал паспорт. Екатерина Андреевна Кисина, уроженка Москвы,прописка столичная. Двадцать лет. На фотографии была запечатлена короткостриженная девица, с упрямо сжатым ртом, прищуренными глазами и слегкавздернутым носом. На сидевшую передо мной особь она была мало похожа, впрочем,на Риту еще меньше.

— Хорошо, — медленно сказал я и, вынув кошелек,продолжил: — Вот твои сто долларов за приезд, а вот еще сотня.

— За что? — напряглась девчонка и быстро добавила:— Только стандартный секс, никаких там штук с ошейниками и плетями.

— Нет, душенька, — усмехнулся я, — тыошиблась, мне нужно другое.

— Что? — окончательно перепугалась девица. —Чего надо, а?

— Расскажи мне, дружочек, почему данная особа тоженазывает себя Катей Кисиной. — Я выложил на стол фото Риты.

— Ах эта, — обрадовалась посетительница ирассмеялась. — Рая Яковлева она, я пожалела ее просто.

— Давай по порядку, — приказал я. — Где онаобитает, чем занимается, отчего под своей фамилией не живет…

Катя прищурилась:

— Еще кофе дадите? Можно с коньяком.

Поняв, что не попала в руки сексуального извращенца,девчонка совершенно успокоилась.

— Кофе сколько угодно, а коньяка нет, — строгоответил я. — И давай не жуй мочалку, выплескивай информацию.

Кисина начала возить ложечкой по столу и рассказывать.

Не повезло Катюше с самого детства. У всех родители какродители, а у нее козлы долбаные, сплошной цирлих-манирлих… Не кури, не пей, спарнями не гуляй, дома к десяти вечера, губную помаду вон!

— Идиоты, — дергала худенькими плечикамиКатя, — кретины. А хуже всего Санька!

— Это кто?

— Братец, — фыркнула девчонка, — на год менястарше. Вот уж долдон! Учится на одни пятерки, в школе золотую медаль огреб, вуниверситет поступил. «Да, мамочка! Слушаю, папочка!» Целый день за книжкой…

Вот родители и решили, что девочка будет такой же, но тутони крупно просчитались. Катюша в школу ходить не хотела, выпивать началаклассе в седьмом, тогда же появились и мальчики. И вообще, ее ничего, кромешмоток и телика, не волновало.

После девятилетки Катюшу вышибли из школы. Следом былоучилище парикмахеров, курсы секретарей-машинисток, строительный техникум… Вот впоследнем она и свела знакомство с Раей. К этому времени родители, отчаявшисьприструнить дочь и уставшие от постоянных скандалов, поступили мудро. Сняликвартиру возле метро «Первомайская» и велели Катерине съезжать.

— Они меня просто вытолкали, — жаловаласьКатя, — прихожу как-то домой, а на лестнице сумка со шмотками, сверхуключи и записка: «Теперь живешь по этому адресу». Ну не сволочи? А Санька —гад, даже не позвонил ни разу. И денег они мне не дают.

Выброшенная из родительского дома, Катерина сначалаударилась в гулянку, но быстро поняла, что теперь у нее пойдет иная жизнь.Раньше можно было, прошлявшись по компаниям, спокойно вернуться в чистуюквартиру, залезть в холодильник, поужинать, плюхнуться в кровать с хрустящимпостельным бельем и, рявкнув на мать: «Отвяжись со своими глупостями», —мирно заснуть под рев магнитофона.

Живя с родителями, Катя никогда не задумывалась над простымивещами: откуда в холодильнике берутся продукты, а в ванной стиральный порошок,мыло и шампунь, кто гладит вещи и убирает квартиру? Даже обожаемый коньякКатюша преспокойно вытаскивала из домашнего бара, забитого бутылками…

Теперь же настали иные времена. В кошельке свистел ветер, издоходов была одна стипендия… Хорошо хоть родители, явно опасаясь того, что дочьне дай бог вернется, оплатили квартиру на год вперед. Пришлось Катьке искатьзаработки, несколько раз она пыталась разжалобить родственников, но вышелоблом. Едва заслышав ее голос по телефону, они мигом вешали трубку. А когдаКатерина решила приехать и хотела открыть своим ключом дверь, то выяснилось,что замок поменяли. На звонок никто не отозвался, хотя в «глазке» мелькалатень… Плюнув на дверную обивку, Катька унеслась несолоно хлебавши и приняласьвыживать в одиночку.

В строительном техникуме, совершенно отстойном месте, кудабрали абсолютно всех желающих, вместе с Катькой в одной группе училась РаяЯковлева, девчонка, приехавшая из провинции.

Раиса думала поступить в театральный вуз, даже пыталасьсдать экзамены, но безуспешно. Домой ехать не хотелось и, решив повторитьпопытку стать актрисой на будущий год, Рая пошла в строительный техникум.Естественно, она не собиралась потом бегать в каске по возводимым зданиям,Раечка видела себя на сцене или на экране, но в идиотском техникуме даваливременную прописку и общежитие.