— Значит, последний раз вы видели Раю пятого декабря?

— Ага.

— И не заволновались, что подруга так долгоотсутствует? И не забеспокоились? Вдруг случилось несчастье?

— И что могло произойти? — хмыкнула Катька. —А то, что дома нет… Если ее мужик рукава отдирает, значит, она в койке валяется,вот и все дела.

— Где лежал свитер?

— А тут, — кивнула Катя на кровать.

Я подошел к ложу, оглядел его, потом наклонился. Под софойникогда не пылесосили, темно-серые комки пыли покрывали пол ровным слоем. Ямрачно обозревал «равнину».

— И чего там? — поинтересовалась Катя, тоженаклонясь. — Ой, гляньте, какая штучка!

Быстрым движением она схватила нечто, незамеченное мной, исказала:

— У Райки такой не было, прикольная вещичка!

Я глянул на ее руку и почувствовал, как по спине от затылкак поясу пробежала холодная волна озноба. На узкой ладошке, откровенно говоря,не слишком чистой, лежал золотой браслетик, тот самый, с колокольчиками,подаренный мной Рите.

Катя, не замечая моей реакции, тарахтела:

— Золотой, похоже, жаль, замочек сломался. И откуда ону нее?

— Поносить небось кто-то дал, — еле выдавил я изсебя.

— А что? — согласилась Катя. — Вполне можетбыть.

Я ушел от Кати, унося с собой голубой свитер и браслет.Хитрая девчонка стребовала за них еще сто долларов. Прежде чем отправитьсядомой, я вновь зашел в фотосалон к Круглову, нашел парня, в одиночестве пьющимкофе, и сказал:

— Спасибо, встретил Кисину.

— Так нема за що, — хмыкнул Павел, — говновопрос.

— У вас вроде есть еще снимки? Она сказала, вы хотелиих в понедельник отдать.

— Отдать? — хмыкнул фотограф. — Тут не офисматери Терезы, а модельный бизнес. Работа денег стоит.

— Но Галина Селезнева пообещала, что снимки сделают позаказу ее агентства «Модес».

Круглов засмеялся:

— Ой, держите меня, люди добрые! Шарашкина контора, а неагентство. Да, позвонила Галина, сказала, что пришлет девчонку на съемку…

— А вы?

— Я никогда от заказов не отказываюсь, — вздохнулПавел, — что хотите сниму: девушку, бабушку, дедушку, зеленую мартышку,денежки только отстегивай.

Галина Селезнева заверила парня, что при получении готовыхснимков девушка отдаст деньги.

— Я еще предупредил, чтобы наличкой, — объяснялПавел, — никаких там «положим на счет». Лично вручи, хрустящими бумажками,желательно, зелеными.

И он противно заржал.

— Она заказывала альбомчик?

— Портфолио? — оскалился мастер. — Ну уж нет.Там работа долгая, художественная, я всегда предоплату беру, а тут щелкнул двараза, и всех делов, чтобы не рисковать. И видно, не зря схалтурил, никто заснимками не явился…

— Продайте их мне.

— Зачем? — удивился Павел.

Потом окинул меня взглядом и, понизив голос, сообщил:

— Ежели желаете на красивых девчонок полюбоваться,такие кадры есть! Клубника со сливками! Ну, хотите?

— Спасибо, меня не интересует порнография, просто яхочу сделать приятное Кате.

— Понял, — кивнул фотограф, — пятьдесятбаксов.

На мой взгляд, два протянутых снимка не стоили и пятирублей. На одном девушка в черненьких брючках и свитерочке стояла возлепсевдостаринного кресла. Одна рука с чересчур красными ногтями покоилась наспинке, другая упиралась в бедро. На втором фото Рая сидела в том же кресле,закинув ногу на ногу, старательно улыбаясь в объектив. Я полез в портмоне заденьгами и вновь выронил карточку Риты. Павел наклонился и, с интересомразглядывая изображение, протянул:

— Надо же, все-таки похожа на Катьку эту до жути.

— Нет, это, — ответил я, протягивая купюру, —она и есть.

— Кто? — удивился Павел.

— Катя Кисина.

Круглов хмыкнул.

— Нет, они разные. Вот там, — и он ткнул пальцем всвою работу, — Кисина, а тут — совсем другая девушка.

— Почему вы так решили? — осторожно спросиля. — Из-за дорогого платья?

— Тряпку можно любую нацепить, — отмахнулсяПавел, — черты лица и впрямь похожи, цвет волос, прическа. Только у однойогонь в глазах горит, бесенята прыгают, сразу видно, яркая личность,непокорная, свободная… А у второй взгляд недоеной коровы и улыбочка жалкая.

Он помолчал немного, потом помахал фотографией Риты.

— Вот этой мадемуазели я бы посоветовал попробоватьсебя на «языке», а другой и начинать не надо.

Я молча переводил взгляд с одного улыбающегося личика надругое, но где он тут увидел яркую, свободную личность? По-моему, девицыпохожи, как две капли воды из одного стакана.

Когда я вышел на улицу, в голове ворочались тяжелые, мрачныемысли. Наступили ранние сумерки, ветер усиливался, юркая поземка бросалась подноги. Я начал прогревать мотор, тупо глядя, как щетки смахивают мгновенноналетающие снежинки. Вдруг прямо передо мной запарковалась роскошная иномарка.Из водительской дверцы выскользнула девица в меховом манто, а с пассажирскойстороны вылез мальчик, щуплый подросток. Он повернулся ко мне лицом, и я узнал…Севу, «гениального» писателя, страстную любовь Люси.

Я с интересом стал наблюдать за происходящим. Мужик нежнообнял дамочку за талию, та одарила его страстным поцелуем. Действие происходилопрямо перед моей машиной. Я приспустил окно и спрятал голову под руль. В«Жигули» ворвался ледяной ветер, хлопья мокрого снега и голоса.

— Ну дорогой, еще минуточку, давай посидим вмашине, — сюсюкала девица.

— Извини, любимая, — щебетал Сева, — я долженбежать, мама ждет. Понимаешь, она никому не разрешает делать себе инсулиновыеуколы, только мне.

— Ты так о ней заботишься, — с легкой завистьюпробормотала женщина.

— Как же иначе! — с жаром воскликнул Сева. —Мать у меня одна.

Потом он обнял девицу за талию и с чувством произнес: