Я подошел к деревянной конструкции, больше всегонапоминавший поставленный стоймя гроб, и распахнул кривые дверцы. Да, Рая быланамного аккуратнее Кати. Ее вещички висели на плечиках, а скромное бельишко,колготки и футболки ровными стопками высились на полках.

Нарядов было мало. Несколько блузок, явно очень дешевых,джинсы, штаны из кожзаменителя, два свитерочка и одна мини-юбочка из краснойклеенки. Это все. Я в задумчивости стоял у шкафа. И зачем пришел сюда? К чемусмотреть на эти жалкие тряпки? Сам не знаю, но Арчи, помощник Ниро Вульфа,всегда залезал в гардероб к интересующим его людям и обязательно находил нечтоэдакое… Я же не видел ничего примечательного.

— Ну? — поинтересовалась Катя, вытаскивая из-забатареи бутылку с темно-коричневой жидкостью. — Нагляделись? Хотите,коньячком угощу?

— Спасибо, но я за рулем.

— Ну и что? — искренне удивилась Кисина. —Разве пятьдесят грамм помешают?

— Лучше скажи, что ты делала пятого декабря? —строго спросил я.

— Ну, — фыркнула девчонка, — это же когдабыло! Вот вчерашний день помню, у Лины Мамаевой гуляли, на дне рождения, апятого… Хотя, нет! Конечно! У Лины Мамаевой была, на дне рождения!

— Послушай, — разозлился я, — не может же утвоей подружки быть два дня рождения? Сама же только что сказала, будто вчера унее веселилась.

— Верно, — засмеялась Катя, — пятого онародилась, мы один раз собирались, а вчера у нее именины были, опять плясали.

Ага, понятно, повод для пьянки всегда найдется.

— Рая с тобой была?

— Не-а, — протянула Катя, — она в тот деньпарня к себе зазвала.

— Как его зовут?

— Кого?

— Кавалера Раисы.

— Хрен его знает, — пожала плечами Катя, —как-то зовут, наверное.

Тонкое наблюдение.

— Она тебя не знакомила со своими приятелями? У нее былпостоянный мальчик?

— Не-ет, — протянула Кисина, — так, случалисьвсякие, но про последнего ничего не знаю, хотя не прочь бы с ним познакомиться!

— Почему?

— Прямо Тарзан, а не мужик, — захихикалаКатя, — во, глядите!

Она вскочила с дивана, дошла до ванной комнаты, порылась впакете с грязным бельем и протянула мне серовато-голубой свитер с оторваннымрукавом.

— Во!

— Это что? — удивился я, взяв в руки свитер.

Он был мятым, потерявшим всякий вид, но на горловиневиднелся крохотный ярлычок «Шанель», и пахло от вещи, несмотря на то, что онапролежала довольно большое количество времени в грязи, тонкими, дорогимифранцузскими духами.

— Райкин прикид, — хмыкнула Катя.

Я не очень хорошо разбираюсь в нарядах, но на этом свитерепросто стоял невидимый штамп «отличное качество». Уж не знаю, отчего у менявозникло подобное чувство, может, из-за того, что он был мягким, нежным наощупь.

— Похоже, дорогая вещь, где она ее взяла? —пробормотал я.

— Может, кто поносить дал, — спокойно заявилаКатя, — только посмотрите, чего ее Тарзан наделал, рукав оторвал, во,какой страстный!

— Где же ты нашла свитер?

— А тут, — рассмеялась Катя, — пришла домой…

Отправившись на вечеринку пятого числа около полудня, Кисинапообещала Рае, что придет назад седьмого. День рождения собрались праздноватьна даче, в Малаховке. Рая обрадовалась и сказала:

— Отлично, а я парня зазову, раз тебя нет, оттянусь пополной программе.

— Давай, действуй, — одобрила Катька, уносясь вгости, — вся хата твоя до седьмого, хоть полк солдат приводи.

Пятого они и впрямь от души погуляли в Малаховке, выпили,поплясали, потом разбрелись по комнатам. Впереди ждало еще шестое число,обещавшее стать хорошим праздником. Нежадная Лина купила много водки и закуски,мальчиков в компании было больше, чем девочек, ну что еще надо для счастливогоотдыха? Но шестого числа случился облом. Около одиннадцати утра на дачу, гдемирно почивали гуляки, ворвался обозленный отец Лины, надавал дочери пощечин,переколотил остававшиеся бутылки и вытолкал на снег едва успевших натянутьджинсы гостей. Пришлось Катьке, не выспавшись и не догуляв, ехать домой. Она,правда, желая предупредить Раю, честным образом несколько раз позвонила домой,но трубку никто не брал, и Катерина, решив, что подруга дрыхнет послеутомительной ночи, явилась на «Первомайскую».

Катя — шалава, но чувства подруги уважает. Поэтому, войдя вкрохотную прихожую, загремела ботинками и заорала:

— Ежели кто голый, прикройтесь, я вернулась.

Но ей ответила тишина. Катя вошла в комнату и увидела, чтокровать Раи перевернута, на столе стоит полупустая бутылка коньяка «Белый аист»и лежат загнувшиеся куски сыра, а возле софы валяется голубой свитер соторванным рукавом.

Катька присвистнула. Похоже, подружка приводила вчера БрюсаУиллиса и Тарзана в одном флаконе. Озверев от страсти, парень с такой яростьюраздевал любовницу, что разорвал свитер. Подобрав его и валявшийся рядом рукав,Катька сунула «комплект» в пакет с грязным бельем. Прикид выглядел дорого,Райка явно одолжила его у кого-то, чтобы произвести должное впечатление накавалера, шмотки следовало привести в порядок.

Словом, свитер совсем не удивил Катю, девчонки частенькопросили у подруг поносить вещички, впрочем, охотно давали и свои. Удивлялотолько, куда подевалась Рая? Что поволокло ее ни свет ни заря, а часыпоказывали только два, из дома?

Впрочем, изумлялась Катя недолго. Недопитый коньяк мигомоказался в ее желудке, и через десять минут Кисина заснула.

— Вот странность так странность, — сморщила онасвой узенький лобик, — там было всего граммов сто, не доза для меня, аглотнула — и как топором по башке дали, еле-еле до дивана добралась.

Проснулась Катя только на следующий день, голова болеланемилосердно, тошнило, тряс озноб… На похмелье, на нормальную птичью болезнь«перепил» ее состояние походило мало. Катька решила было, как водится,поправиться бутылочкой пивка, но стало только хуже.

— Паленый коньяк был, — сказала она, — небосьв ларьке брали, не в магазине, вот самопал и подсунули, хорошо, тапки неотбросила, просто траванулась.

Пришлось Катюше целый день валяться дома, ну а потом головапрошла, желудок запросил есть, и девушка повеселела.