– Не рассказывай, я помню. Савраскин никаким серийнымубийцей не был! На деле он – обычный бандит. Убивал для того, чтобы грабить. Акрест малевал, чтоб рисануться. Насмотрелся американских фильмов да нашихдокументалок про известных маньяков и стал выкобениваться. Теперь у нас всякаятварь хочет славы. Чтоб про него в газетке написали и по телику показали…Тьфу! – Митрофан сплюнул сквозь зубы.

– Наш убийца точно не грабитель! Все ценности на месте.

– Тут я с тобой согласен – он не грабитель. Но и неманьяк, как мне кажется.

– Почему?

– Какие-то все убийства не эмоциональные. У меня дажесложилось впечатление, что они совершены профессиональным киллером.

– Ну, Митя, это ты загнул!

– Нет, Лех, правда… – Митрофан заглянул черезоткрытое снимающим отпечатки опером окно в комнату и задумчиво посмотрел наИнессу. – Людей убирают. Бесстрастно, продуманно, чисто. Если б не мойотец и его показания, мы бы ведь не стали так глубоко копать. По Сидорову иСиницыну у нас точно не возникло бы вопросов. Самоубийство чистой воды! Да иМилова вполне могла отравиться снотворным. Если она не принимала его по жизни,это еще ничего не значит… Может, специально для того, чтобы умереть, приобрела?

– Может. Но ты мне скажи вот что: кому, к чертям, понадобилосьубирать студента или поэтессу? Я понимаю – Сидорова! Его кто угодно могзаказать: хоть партнер, хоть супруга, хоть тот самый друг, который егоподставил… От его смерти многим выгода! А от Петюниной гибели – абсолютноникому. Он жил за счет папочки…

– А если студента убили, чтобы отомстить еговлиятельному отцу? – предположил Митрофан.

– Хм… – Смирнов погрузился в раздумья. – Яэто не рассматривал… – По прошествии секунд тридцати он тряхнул белобрысойчелкой и воскликнул: – А Милова? Что скажешь насчет нее? Одинокая женщина, нешибко обеспеченная, кому она-то понадобилась? Или считаешь, что ееколлеги-телевизионщики заказали? Чтоб освободить место ведущей для чьей-нибудьдлинноногой любовницы?

– Это вряд ли. Проще было ее уволить. Да и сомневаюсья, что длинноногую любовницу прельстит место ведущей «Книжного обозрения»…

– Вот и я о том!

– Но у Миловой наверняка есть квартира. И, очевидно,очень хорошая. Марго говорила мне, что ее покойные родители былигастролирующими по загранкам оперными артистами.

– Думаешь, ее из-за квартиры грохнули?

– Все возможно. Надо выяснить, кто наследник.

– Слу-ушай… – протянул Леха,встрепенувшись. – А что, если это секта? Вдруг Миловой на самом деле вИнтернете мозги промыли, чтоб она квартиру отписала какому-нибудь серо-буро-малиновомубратству?

– Да я, Лех, про секту только предположил… Не думаю,что они через Всемирную компьютерную сеть действуют… Да и Милова не похожа начеловека, одураченного сектантами.

– А по-моему, как раз похожа. Не от мира сего женщина,такие обычно под чужое влияние и попадают.

– Да, пожалуй. Но вспомни этих попавших (вели мы стобой дело по так называемому церковному сообществу «Второе пришествие», там уних еще за мессию дворника-шизофреника выдавали), они, как сломанныетелефончики, об одном и том же талдычили…

– Ага, ага… «Дворник Евлампий – новый Иисус, вы все, неверующие в него, грешники, а мы молодцы, мы спасемся», – припомнил Леха.

– Именно так. А Милова ничего подобного не заявляла –жена моя с ней частые беседы вела. Все про телевидение трещала да своюбессонницу… – Митрофан покачал головой. – Нет, Леха, не являласьМилова сектанткой! И скорее всего не посещала сайтов всевозможных братств.

– А вот тут ты, Митрофан Василич, ошибаешься, –донесся из комнаты голос Зарубина.

Голушко со Смирновым воззрились на фотографа с нескрываемымудивлением.

– Да, да, ребята, – проговорил Зарубин, переводявзгляд с экрана телефона на молча взирающих на него коллег. – Вышел я настраничку, которую Милова открыла последней… А там какие-то молитвы заупокойные…Рассуждения о грехах. И о жизни после смерти! Уж не знаю, парни, секте ли сайтпринадлежит, но название подходящее: «Шаг в бесконечность».

Он проводил Марго до «уазика». Посадил в кабину. Засунул еевещи в багажник. К тому времени и Митрофан подтянулся.

– Как она? – поинтересовался он у отца.

– Расстроена, – ответил Базиль. – Ей тутнравится!

– Понимаю, но… – Митрофан просительно посмотрел наотца. – Может, и ты уедешь отсюда, а?

– Чтоб за Марго приглядывать?

– Чтоб себя обезопасить!

– За меня не волнуйся, – беспечно отмахнулсяБазиль. – Но если девочка в городе опять станет плохо себя чувствовать, тымне сообщи…

– Хорошо.

– Я сразу примчусь.

– Завтра я после обеда с работы уйду, побуду с ней, атам посмотрим…

– Митрофан Васильевич, – окликнул Голушкошофер. – Поедемте, сами ж говорили, у вас с часу допросы, а на шоссесейчас могут пробки быть…

– Да, едем.

– Ладно, Митя, счастливо! – попрощался с сыномБазиль.

Митрофан, бросив отцу: «Береги себя!», забрался в «уазик».Машина тут же заурчала мотором и тронулась. Базиль помахал Марго. Та ответилаему кивком головы.

Проводив автомобиль взглядом, Василий Дмитриевич развернулсяи зашагал к главному корпусу. Он направлялся в администрацию дома отдыха, чтобыдоговориться насчет своего переселения в бунгало Марго. Уж очень ему в немобстановка понравилась. Директор «Эдельвейса», как ни странно, дал на этосогласие. Более того – он предложил Базилю перейти на полный пансион.Единственное, чего он потребовал: чтобы время пребывания господина Голушко в«Эдельвейсе» сократилось до трех дней. Базиль решил, что это его устраивает(все равно Марго без присмотра на больший срок он оставить не сможет), и,поблагодарив директора, покинул кабинет.

Вещей у Базиля было всего ничего: спортивный костюм, джинсыс водолазкой да бритвенные принадлежности, и, чтобы собрать их и перенести вбунгало, много времени не понадобилось. В общем, переезд занял около часа. Вдва раза меньше времени потребовалось на то, чтоб обустроиться. Вещи – в шкаф,станок с пенкой – на полку в ванной, сумку – под кровать, сам – на диван… И запивко! Надо ж отметить переезд.

Бутылка «Балтики» ушла быстро. Пришлось открыть вторую,которую он для вечера купил. Ее Базиль пил уже медленнее, растягиваяудовольствие. Вообще-то обычно он употреблял «живое» местное пиво илинефильтрованное немецкое, но первого в «Эдельвейсе» не продавали, а второестоило так дорого, что пришлось изменить своим вкусам и купить «Балтику». Когдабутылка была ополовинена, Базиль поднялся с дивана и направился к окну. Вкомнате душно, хотелось проветрить помещение. Конечно, можно быловоспользоваться кондиционером, но Базиль не любил искусственную прохладу.Гораздо приятнее, когда в дом врывается свежий воздух с улицы. Особенно здесь,на реке, где он напоен столькими запахами.