Приговором для того предприятия стала непроходимая, дремучая неспособность участников справиться со сложными задачами. Они отмели в сторону все детали, например, не стали тщательно выбирать подходящие корабли и товары для торговли с местным населением. Они полностью проигнорировали общую картину, например, геополитические следствия их выпада. Вместо этого, когда на пути встречались помехи и препятствия, они не оставляли веры в свою бредовую идею и еще настойчивее убеждали себя, что все делают правильно. Это классический пример группового мышления.

По сей день шотландцы не пришли к единому мнению в отношении Дарьена. В 2014 году, когда власти провели референдум о независимости, этот случай частенько вспоминали. Националисты – чтобы показать, что Англия всегда искала способ саботировать и подавить Шотландию; юнионисты – чтобы подчеркнуть, как опасно бывает разменивать стабильность на утопические мечты.

Как и у сказки, у этой истории есть мораль. Она о стране, упорно отказывавшейся от политического союза со своим ближайшим географическим соседом и торговым партнером ради фантазии о безграничном мировом влиянии, о чем кричали фанаты свободной торговли, которым не давала покоя мысль об империи. Они прикрыли свои расплывчатые планы патриотической риторикой и выкриками об оскорбленных национальных чувствах и упорно игнорировали предупреждения сведущих людей о том, во что все это может вылиться.

Не могу придумать, с чем это сравнить.

• Граф Луи Антуан де Бугенвиль. Этот мореплаватель был первым французом, совершившим кругосветное путешествие. Он добрался аж до Большого Барьерного рифа, но в том месте развернулся – и не открыл Австралию.

• Джон Эванс. Валлийский исследователь пять лет блуждал по просторам Нового Света в 1790-е годы в поисках мифического племени валлийских индейцев. Он побывал в плену у испанцев, которые приняли его за британского шпиона, но племя таки нашел. Это были манданы, и они не имели никакого отношения к Уэльсу.

• Вильялмур Стефанссон. Этот канадский исследователь был убежден, что Арктика – гостеприимный простор, а потому он снарядил экспедицию в те края в 1913 году. Когда его корабль застрял во льдах, он сообщил экипажу, что во главе компании из нескольких человек отправляется на поиски пропитания, но назад не вернулся. Нет, он не погиб – он сбежал.

• Льюис Лассетер. В 1930 году Лассетер и группа авантюристов отправились в глубь Австралии, в пустынные области материка, чтобы отыскать «хребет» из чистого золота, который Лассетер, по его словам, видел до этого. Но его не существовало и не существует. Поэтому в конце концов единомышленники покинули Лассетера, его верблюды также разбежались, когда он отлучился в туалет, и путешественнику ничего не оставалось, как умереть в песках.

• Саломон Август Андре. Шведскому инженеру и естествоиспытателю пришла в голову блестящая идея – организовать экспедицию на Северный полюс на воздушном шаре. Туда он и отправился, несмотря на то, что почти никто не давал оптимистичных прогнозов. Все три члена экипажа воздушного судна погибли во льдах.

* * *

В ЭПОХУ ВЕЛИКИХ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ люди стали перемещаться по свету куда активнее, и куда больше стало поводов для случайных войн всех сортов – ведь стран, на которые можно напасть, тоже стало куда больше. Но если предположить, что по крайней мере иногда люди действительно стараются избежать конфликта, то (хотя нам никогда и не удастся повторить успеха людей хараппской культуры) дипломатия – это та штука, которая нам нужна. Дипломатия – это искусство не вести себя как мерзавец, присущее большой группе людей и применимое к другой большой группе людей. Ну или хотя бы умение признавать тот факт, что все мы иногда бываем мерзавцами, – но давайте не будем делать из этого скандала, ладно?

К сожалению, и это нам не слишком хорошо удается. Главная проблема международных отношений проистекает из более фундаментальной проблемы взаимодействия между людьми, и она имеет два аспекта:

а) приятно доверять людям;

б) но не слишком-то!

И эта дилемма просвечивает через историю почти любого столкновения культур. К несчастью людей, в нем задействованных, никогда нельзя сказать наверняка, какую степень доверия следует испытывать. Да и до сих пор мы не слишком хорошо разобрались в этой проблеме. Зато сегодня нам доступна роскошь заглянуть в чужое прошлое и пробурчать: «Надо же быть такими дураками. Ну нет».

Это та самая проблема, с которой столкнулись люди таино, впервые встретив Колумба: при первом знакомстве они доверчиво приветствовали иноземцев, и те были удивлены их дружелюбием и щедростью. Разумеется, Колумб отреагировал так же, как и любой нормальный человек, с которым обошлись по-добрососедски. «Из них получатся прекрасные слуги», – рассудил он. А через пару дней ему пришла еще одна рациональная мысль: «И пятидесяти моих людей будет достаточно, чтобы подчинить их и заставить делать все, что потребуется». Милый Колумб.

Примерно то же самое, но в более крупном масштабе, случилось несколькими десятилетиями позже: тогда правитель ацтеков Монтесума принял очень, очень неудачное решение в отношении намерений Эрнана Кортеса. Ацтеки, или мешика, как они сами называли себя, создали большую империю, простиравшуюся от океана до океана через центральную часть современной Мексики. Монтесума управлял ею из столичного города Теночтитлана, самого большого и прогрессивного города на континенте (на его месте теперь стоит Мехико). И все там было чудесно, пока Кортес не высадился на побережье Юкатана – в 1519 году.

Кортес был не просто конкистадором, а беглым конкистадором – вообще говоря, испанский губернатор Кубы, не доверявший ему, устранил его с должности предводителя исследовательской миссии, но Кортес просто-напросто забрал корабли и команду и сбежал. Вскоре после прибытия он намеренно потопил корабли, чтобы прекратить мятежи и отрезать для экипажа путь на Кубу. Я хочу сказать, что Эрнан Кортес совсем не умел работать в команде. И когда все пути назад были перерезаны, скрываясь от собственных соотечественников, он хватался за всякую возможность, которая не имела отношения к завоеваниям.

Когда Монтесума услышал о прибытии Кортеса – а он оказался всего в 350 километрах от Теночтитлана, – он очень занервничал, и это понятно. К сожалению, он не смог решить, что бы предпринять. Он колебался между отправкой ему щедрых даров и грозных предупреждений о том, что ему не стоит соваться сюда. Между тем Кортес был поглощен извлечением выгоды из мексиканских слабостей. Но проблема была в следующем: это тоже была империя, притом порой довольно суровая. Имелось множество местных племен и народностей, которые не были большими поклонниками Монтесумы, и по мере продвижения вглубь страны Кортес прибегал к сочетанию мягких уговоров, плутовства и – время от времени – массовой резни, чтобы убедить население дружить с ним против Теночтитлана. И это должно было бы послужить знаком для Монтесумы – того, что, возможно, дружбы из этого не получится, но правитель ждал. Не исключено, что нерешительность Монтесумы усугубилась из-за предположительно распространенной веры в то, что Кортес был воплощенным богом неба Кетцалькоатлем. Однако это подтверждается только лишь тем, что Кортес много писал об этом в письмах, и откровенно говоря, это похоже на его собственные выдумки.