– Чушь! – отрезала Таппенс. – Неужто я похожа на девушку,которая влюбляется во всех подряд?

– Нет. Вы похожи на девушку, в которую все подряд влюбляются.

– О! – Таппенс немного растерялась. – Это комплимент?

– Само собой. Так вот что я хочу сказать. Предположим, мы ненайдем Бересфорда… и…

– Да, ладно, говорите прямо. Я умею смотреть правде в глаза.Предположим, он… погиб. Так что же?

– Ну, и вся эта история так или иначе закончится. Что высобираетесь дальше делать?

– Не знаю, – тоскливо ответила Таппенс.

– Вам же будет ужасно одиноко, бедняжке.

– Еще чего? – огрызнулась Таппенс, не любившая, чтобы еежалели.

– Ну, а как насчет замужества? – спросил Джулиус. – Как вына это смотрите?

– Естественно, я собираюсь выйти замуж, – ответила Таппенс.– То есть, если… – она замолчала, готовая откусить себе язык, но затемрешительно продолжала: – …если я найду мужа, достаточно богатого, чтобы стоиловсе это затевать. Откровенно, а? И вы, конечно, презираете меня?

– Я никогда не презирал разумный подход к делу, – возразилДжулиус. – А какие размеры?

– Размеры? – с недоумением повторила Таппенс. – Вы имеете ввиду рост моего избранника?

– Да нет. Какая цифра… ну, размеры дохода?

– Ах, это! Я… я как-то еще не пришла к окончательномурешению.

– А как насчет меня?

– Вас?!

– Ага.

– Ни в коем случае.

– Но почему?

– Да говорю же вам, ни в коем случае.

– А я вас спрашиваю: почему?

– Ну, это как-то нечестно.

– Не вижу ничего нечестного. Так что ловлю вас на слове. Явами дико восхищаюсь, мисс Таппенс. Я таких девушек еще не встречал. Вы жечертовски смелая. Я буду жутко рад, если смогу вам дать все, чего вы хотите.Скажите «да», и мы сейчас же смотаемся к лучшему ювелиру – выберем кольца.

– Не могу, – еле выговорила Таппенс.

– Из-за Бересфорда?

– Да нет же, нет же, нет!

– Тогда почему?

Но Таппенс только отчаянно мотала головой.

– Вряд ли вам удастся встретить кого-нибудь с большимколичеством долларов в заначке.

– Ах, да не в этом дело, – еле выговорила Таппенс с нервнымсмешком. – Конечно, я вас благодарю и все такое, но лучше я прямо вам скажу:«нет».

– Может, сделаете мне одолжение – подумаете до завтра?

– А что толку?

– Но все-таки – подумаете?

– Хорошо, – покорно сказала Таппенс.

Всю остальную дорогу до «Ритца» они молчали.

Таппенс сразу же поднялась к себе в номер. После схватки снапористым Джулиусом она чувствовала себя совершенно обессиленной.

Сев за туалетный столик, девушка несколько минут смотрела насвое отражение.

– Дура, – пробормотала она наконец и состроила себе гримасу.– Идиотка. Все, чего ты хотела, все, о чем ты мечтала, – а ты только и сумела,что проблеять «не-е-ет», точно безмозглая овца. Такой случай не повторится.Чего еще ты ждешь? Хватай! Цепляйся обеими руками! Чего тебе еще нужно?

И, словно отвечая на этот вопрос, ее взгляд остановился настоящей у зеркала небольшой фотографии в дешевой рамочке – Томми. Несколькосекунд она пыталась сдержаться, но потом, оставив притворство, прижала снимок кгубам и разрыдалась.

– Ах, Томми, Томми! – всхлипывала она. – Я так тебя люблю… Ачто, если я больше никогда тебя не увижу…

Через пять минут Таппенс села прямо, высморкалась иотбросила волосы с лица.

– Так вот, – сурово начала она. – Посмотрим фактам в глаза.Оказывается, я влюбилась… в глупого мальчишку, которому наверняка до меня нетникакого дела. – Тут она помолчала. – Во всяком случае, – продолжала она,словно возражая невидимому собеседнику, – если это и не так, мне на этот счетничего не известно. Да разве он посмеет признаться? Я всегда презираласентиментальность и вот – допрезиралась! Какие же мы все идиотки! Ну, да это явсегда знала. Осталось еще положить его фото под подушку и грезить о нем, несмыкая глаз. До чего же противно изменять собственным принципам!

Таппенс покачала головой, скорбя о своем малодушии.

– А что я скажу Джулиусу? Дурацкое положение! А сказатьпридется! Он же типичный американец и не успокоится, пока не выпытает у меняпричину отказа. Интересно, было что-нибудь в том сейфе?

И Таппенс начала размышлять о вчерашнем вечере. Онаперебрала в памяти все события – подробно и тщательно. Они каким-то образомперекликались с прощальными словами сэра Джеймса… такими непонятными…

Внезапно она охнула и побледнела. Глаза ее уставились в однуточку, зрачки расширились.

– Не может быть, – пробормотала она. – Это невозможно! Япросто сошла с ума…

Да, чудовищно… но все сразу становится ясным.

На миг задумавшись, она села и, взвешивая каждое слово,написала записку. Потом удовлетворенно кивнула, вложила ее в конверт и вывелана конверте фамилию Джулиуса. Потом прошла по коридору к его номеру ипостучала. Как она и ожидала, никто не отозвался. Тогда она вошла и положилазаписку на стол.

Когда она вернулась обратно, у ее двери стоялмальчишка-рассыльный.

– Вам телеграмма, мисс.

Таппенс с рассеянным видом взяла телеграмму с подноса,вскрыла ее и вдруг вскрикнула. Телеграмма была от Томми.

Глухая чернота постепенно рассеивалась, и сквозь всполохиболи к Томми медленно возвращалось сознание. Когда он окончательно очнулся, тоявственно ощущал лишь одно: страшную ломоту в висках. Он смутно чувствовал, чтонаходится в незнакомом месте. Но где? Что случилось? Он закрыл и снова открылглаза. Нет, это не номер в «Ритце»! И что у него с головой?

– Черт! – пробормотал Томми и попытался сесть. К немувернулась память. Ясно, он в Сохо, в том зловещем доме. Со стоном он откинулсяна спину, но сквозь неплотно сомкнутые веки пытался хоть что-нибудь разглядеть.

– Приходит в себя, – произнес кто-то над самым его ухом.