– И вы полагаете таким образом что-то узнать? – Немециспустил неприятный смешок, и Томми опять почувствовал, что существует какое-тонеизвестное ему обстоятельство. Немец не спускал с него испытующего взгляда. –Я начинаю сомневаться, что вы действительно что-то знаете… – мягко сказал он.

Томми почувствовал, что ситуация изменилась не в его пользу.Почва под ним слегка заколебалась. Но какой все-таки промах он допустил?

– Возможно, есть что-то, что мне неизвестно, –сымпровизировал он. – Я же не говорю, будто до тонкостей знаю все вашимахинации. Но ведь и у меня есть кое-что неизвестное вам. Именно на это я ирассчитываю. Денверс был достаточно хитер… – Он умолк, словно испугавшись, чтонаговорил лишнего.

Однако лицо немца чуть посветлело.

– Денверс, – пробормотал он. – Понятно… – Он помолчал, апотом сделал знак Конраду: – Уведи его. Наверх… Ну, ты знаешь.

– Погодите, – сказал Томми. – А как насчет девушки?

– Не исключено, что это удастся устроить.

– Это совершенно необходимо.

– Там посмотрим. Решить это может только один человек.

– И кто же? – спросил Томми, хотя ответ уже был емуизвестен.

– Мистер Браун…

– Я его увижу?

– Может быть.

– Идем, – скомандовал Конрад.

Томми послушно встал. В коридоре его тюремщик велел емуподниматься по лестнице, а сам пошел сзади.

На верхней площадке Конрад открыл дверь, и Томми очутился втемной комнатушке. Конрад чиркнул спичкой над газовым рожком и вышел. Томмиуслышал, как в замке повернулся ключ.

Он начал осматривать свою темницу. Комната была много меньшенижней и почему-то невероятно душная. Тут он заметил, что здесь нет окон. Онпрошелся, присматриваясь к стенам. Они были грязные, как и все остальное. Наних криво висели четыре картины, изображавшие сцены из «Фауста»[59]: Маргаритасо шкатулкой драгоценностей; она же у входа в церковь; Зибель с цветами и Фауств компании Мефистофеля. Последний напомнил Томми про мистера Брауна. В этойдушной каморке, наглухо запечатанной массивной дверью, он был отрезан от всегомира, и зловещая власть этих архиуголовников ощущалась особенно явственно.Сколько ни кричи, никто не услышит. Это же настоящий склеп…

Томми постарался взять себя в руки и, опустившись накровать, принялся обдумывать положение. Голова трещала от боли, а теперь ещеего начал терзать голод. И тишина, эта жуткая тишина.

– Зато я увижу главаря, таинственного мистера Брауна, –сказал вслух Томми, стараясь ободриться. – А если повезет, то и не менеетаинственную Джейн Финн. А потом…

А потом, вынужден был признаться себе Томми, его ждетнеизвестность, и довольно мрачная.

Грядущие неприятности вскоре были забыты, ибо вполне хваталонеприятностей сиюминутных. Из коих самой крупной был голод. Томми обладалздоровым аппетитом, и бифштекс с жареным картофелем, съеденный за ленчем[60],казался теперь далеким прошлым. Он с сожалением подумал, что на голодовку емуникак не потянуть.

Он мерил и мерил шагами свою темницу. Раза два, пренебрегаядостоинством и приличиями, он принимался барабанить в дверь. Но никто неподходил.

– Черт бы их побрал! – с негодованием выкрикнул Томми. – Оничто! Хотят уморить меня голодом!

Ужасная догадка заставила его похолодеть. А вдруг это одиниз тех милых методов, с помощью которых Борис развязывает арестованным языки?Но он тут же отбросил эту идею.

«Это все скотина Конрад, – решил он, – это его проделки.Будь моя воля, вот уж с кем бы я поговорил по душам».

Воспоминания о Конраде вызвали в нем непреодолимое желаниесъездить привратника чем-нибудь тяжеленьким по его яйцеподобной голове.

Нежно погладив собственную макушку, Томми предался приятнымфантазиям. Затем его осенила блестящая мысль. А почему бы не претворитьфантазию в реальность? Конрад, несомненно, живет тут же в доме. Для остальных(кроме разве что бородатого немца) это исключительно место их тайных сборищ.Надо встать за дверью, а когда привратник войдет, шарахнуть его по макушке вотэтим колченогим стулом или рамкой от одной из этих картинок. Конечно, полнойволи себе давать не следует. Только оглушить. А затем… а затем взять и смыться.Ну, а если кто-нибудь попадется на лестнице или в коридоре… Томми дажеповеселел при мысли, что можно будет наконец пустить в ход кулаки. Это было емукуда больше по вкусу, чем словесные перепалки. Ликуя, Томми осторожно снял состены «Фауста с Мефистофелем» и притаился за дверью. В нем взыграла надежда.План был прост и безупречен.

Время шло, а Конрад все не появлялся. День или ночь – вкомнате без окон не разберешь, однако часы Томми, довольно точные, показывалидевять вечера. Он уныло подумал, что если ужина не подадут сейчас, то придетсяждать завтрака. В десять часов надежда его покинула, и он рухнул на кровать,ища утешение в объятиях сна. Через пять минут он отрешился от всех своих бед.

Его разбудил скрип ключа в замочной скважине. Томми непринадлежал к тем супергероям, которые, едва открыв глаза, тут же могутсориентироваться, а потому для начала бессмысленным взглядом уставился впотолок, стараясь сообразить, где он, собственно, находится. А сообразив,посмотрел на часы. Они показывали восемь.

«Либо утренний чай, либо завтрак, – решил он. – Дай Бог,чтобы это был завтрак!»

Дверь распахнулась, и Томми с опозданием вспомнил о том, чтособирался разделаться с этим мерзким Конрадом. Но его досада тут же смениласьрадостью, ибо в комнату вместо Конрада вошла какая-то девушка, в руках у неебыл поднос, который она и поставила на стол.

Томми, прищурившись, разглядывал ее в тусклом свете газовогорожка. Ему показалось, что таких красивых девушек он никогда еще не встречал.Каштановые волосы отливали золотом, будто в этих пышных кудрях пряталисьсолнечные лучи, лицо было нежное, как лепестки шиповника, и карие глаза сзолотистой искоркой также вызывали ассоциации с лучами солнца.

Неожиданно Томми пришла в голову безумная мысль.

– Вы Джейн Финн? – спросил он и затаил дыхание.

Девушка удивленно покачала головой.