Томми сразу узнал голос энергичного бородатого немца ипотому не спешил проявлять признаки жизни. Да и куда спешить? И вообще, пока унего так стреляет в голове, он не очень-то способен соображать. И все-таки онпопытался вспомнить, что же с ним произошло. Очевидно, пока он подслушивал,кто-то подкрался к нему сзади и огрел по голове. Теперь они знают, что оншпион, и, вероятно, тут же с ним разделаются. Да, положение не из завидных. Гдеон, никто не знает. А потому ни на чью помощь рассчитывать не приходится.Остается полагаться только на собственную изобретательность.

– Ну, теперь держись! – пробормотал он себе еле слышно, ачуть громче снова буркнул: – Черт! – На этот раз ему удалось сесть.

Немец подошел ближе и, прижав к его губам стакан, приказал:«Пей!» Томми был вынужден подчиниться. И тут же поперхнулся – таким крепкимоказался напиток. Зато в голове у него сразу прояснилось.

Он лежал на диване, в той самой комнате, где происходилосовещание. С одной стороны от него стоял немец, с другой – гнусного видадетина, который впустил его в дом. Остальные сгрудились несколько поодаль.Только одного Томми недосчитался – того, кого называли Номером Первым. Его вкомнате не было.

– Полегчало? – спросил немец, забирая пустой стакан.

– О да! Премного благодарен! – бодрым голосом отозвалсяТомми.

– Мой юный друг, ваше счастье, что у вас такой толстыйчереп. Добряк Конрад способен повалить быка. – Он кивком указал на привратника.Тот ухмыльнулся.

Томми с усилием повернул голову.

– А, значит, вас величают Конрадом? – сказал он. – Ну, таквам тоже повезло, что у меня толстый череп. Впрочем, у вас такая физиономия,что мне даже жалко, что мой череп помог вам увернуться от петли.

Конрад пробурчал какое-то ругательство, но бородатый немецсохранил невозмутимость.

– Петля ему и не грозила, руки коротки у ищеек, – сказал он.

– Ну, как вам угодно, – отозвался Томми. – Принято считать,что в полиции одни идиоты, но сам я им вполне доверяю.

Держался он непринужденно. Томми Бересфорд был из техмолодых англичан, которые не отличаются блеском и умом, однако, оказавшись вположении, обычно именуемым «безвыходным», мгновенно преображаются. Природнуюзастенчивость и осмотрительность они сбрасывают как перчатки. Томми прекраснопонимал, что спасти его может только собственная смекалка, а его привычная и потомуестественная медлительность помогала скрыть работу мысли.

Все так же невозмутимо немец продолжал:

– Хотите ли вы что-нибудь сказать, прежде чем вас казнят зашпионаж?

– Очень хочу! У меня много интересных сведений! – ответилТомми все с той же небрежной легкостью.

– Будете отрицать, что подслушивали?

– Нет. Конечно, я должен извиниться… Но ваш разговор былнастолько интересным, что я забыл про щепетильность.

– Как вы проникли сюда?

– Милейший старина Конрад! – Томми виновато улыбнулсяпривратнику. – Мне горько это говорить, но верного слугу пора бы отправить напенсию, вам стоит поискать сторожевого пса получше.

Конрад что-то прорычал, а когда бородатый повернулся к нему,угрюмо пробормотал:

– Он назвал пароль. Откуда я мог знать?

– Совершенно верно, – вмешался Томми. – Откуда он мог знать?Не надо его ругать, ведь только благодаря его опрометчивости я получил редкоеудовольствие – лицезреть всех вас.

Ему показалось, что его слова вызвали некоторое смятение узрителей на заднем плане, но бдительный немец успокоил их небрежным взмахомруки.

– Покойники молчат, – сказал он невозмутимо.

– Да, но я-то еще не покойник, – возразил Томми.

– Мы не заставим вас долго ждать, мой юный друг, – заметилнемец.

Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.

Сердце Томми отчаянно заколотилось, но он не оставилсветски-любезного тона.

– Не уверен, – небрежно сказал он. – Вряд ли это разумно –убивать меня.

Он, несомненно, сбил их с толку, судя по выражениюфизиономии немца, который спросил:

– Почему это мы должны оставить вас в живых? Назовите хотябы одну причину.

– Да хоть десять, – ответил Томми. – Послушайте, вы засыпалименя вопросами. Позвольте и мне задать хоть один. Почему вы со мной неразделались сразу, зачем вам было нужно, чтобы я пришел в себя?

Немец замялся, и Томми поспешил воспользоваться моментом.

– А затем, чтобы узнать, какими я располагаю сведениями… иоткуда я получил эти сведения. Если вы сейчас прикончите меня, то так ничего ине узнаете.

Тут к дивану, стиснув кулаки, подскочил Борис.

– Шпион, собака! – завопил он. – Мы с тобой цацкаться небудем! Кончайте с ним! Чего волынить!

Раздались дружные аплодисменты.

– Слышали? – спросил немец, не спуская глаз с Томми. – Чтовы на это скажете?

– Что скажу? – Томми пожал плечами. – Сборище идиотов.Пусть-ка пораскинут сначала мозгами. Как я сюда пробрался? Вспомните, чтосказал старина Конрад: он назвал пароль, верно? А откуда я его узнал? Неужеливы думаете, что я сказал первое, что мне пришло в голову?

Томми был очень доволен своей последней фразой и жалелтолько, что ее не слышит Таппенс, она бы оценила.

– А ведь верно, – спохватился рабочий. – Товарищи, наспредали!

Среди «товарищей» поднялся возмущенный ропот, и Томмиободряюще им улыбнулся.

– Так-то лучше. Вы никогда ничего не добьетесь, пока ненаучитесь шевелить мозгами.

– Придется вам назвать того, кто нас предал, – заявил немец.– Но не рассчитывайте, что это спасет вас. Вы нам выложите все, что знаете.Видите Бориса? Он умеет развязывать языки.

– Ха! – презрительно бросил Томми, старательно подавляявесьма неприятное ощущение под ложечкой. – Ни пытать, ни убивать вы меня нестанете.

– Это почему же? – спросил Борис.

– Да кто же убивает курицу, которая несет золотые яйца, –невозмутимо заметил молодой человек.

Наступила пауза. Спокойная самоуверенность Томми наконецпроизвела впечатление. Заговорщики определенно начали сомневаться. Человек впотрепанной одежде испытующе посмотрел на пленника.