– Нет, вы меня не так поняли! – залебезилтот. – Какая взятка? Что вы! Только небольшая спонсорская помощь! Я всегдарад материально поддержать нашу родную милицию! Спонсорская помощь, и не болеетого!

– Чтобы я больше ни о чем подобном не слышал! –рявкнул Маркиз. – И вообще, ваше счастье, что у меня сегодня праздник –день рождения любимого кота. Поэтому я вас сейчас не арестую, а отпущу на всечетыре стороны. Но имейте в виду – вы у меня под колпаком; и когда выпонадобитесь, вас вызовут! Так что не вздумайте никуда уезжать из города. Атеперь – вон!

Федорчук не заставил повторять дважды и вылетел из квартирыкак камень из рогатки.

Оставшись в квартире один, Маркиз внимательно огляделся изадумался.

Он больше не считал, что Вадим Федорчук убил свою любовницу.И убедило его не то, что тот слишком труслив и хлипок для убийства. Убедило егото, что Федорчук не нашел колье. Действительно, такой трусливый и жадныйчеловек не подвержен внезапным порывам, и он ни за что не убил бы Анну, невыяснив предварительно, где она прячет княжескую драгоценность.

Он искал колье в квартире Анны, причем пошел ради этих поисковна серьезный риск, проник в опечатанную квартиру, где его могли застукатьнастоящие милиционеры, а не только доблестный капитан Несгибайло. Значит, оченьуж он влип! Федорчук говорил что-то о долгах. Скорее всего, он проиграл большиеденьги, а люди, ворочающие игорным бизнесом, долгов не прощают, и шутить ссобой никому не позволят. А кроме того, Федорчук наверняка боится гнева жены, аособенно – могущественного тестя. Значит, как ни поверни – колье нужно ему каквоздух…

Но неужели Анна действительно спрятала колье здесь, у себя вквартире? Вот в это Маркиз верил с трудом! Судя по тому, что он о ней знал,покойная была далеко не глупа.

Леня еще раз огляделся и отправился прочь из квартиры.

Не хватало еще, чтобы его здесь засек какой-нибудь шустрыймилиционер!

По лестнице он спустился, ни с кем не столкнувшись.

Вышел из подъезда, осмотрел переулок и, убедившись, чтоникаких подозрительных личностей на горизонте не наблюдается, направился ксвоей машине.

Машина стояла на месте.

С первого взгляда все было в порядке.

Но со второго…

Машина была пуста.

Лолы в ней не было.

– А ты, Питиримыч, ел когда-нибудь паэлью? –спросил у своего друга и напарника капитан Гудронов.

– Чего? – переспросил Ананасов. – Слушай,Гудрон, мы же договаривались – не выражаться!

Бравые капитаны стояли на углу проспекта СупружескойВерности и улицы Сантехника Сидорова, дожидаясь зеленого сигнала светофора.

– А я и не выражаюсь! – Гудронов сочувственнопокосился на коллегу. – Серый ты, Питиримыч, как декабрьский день! Паэлья– это блюдо средиземноморской кухни, с овощами и морепродуктами, очень, междупрочим, вкусное и питательное! И тут за углом эту самую паэлью очень хорошоготовят.

– Во-первых, я тебя сколько раз просил – не называй тыменя этим церковно-славянским отчеством! А во-вторых, не люблю я все этиновомодные продукты. Особенно этих самых морских гадов…

– Как ты их можешь не любить, если ты их никогда непробовал?

– Почему не пробовал? Бывшая моя часто салат изкрабовых палочек готовила. А один раз пожарила креветки с луком – такаягадость!

– Ну, это она их просто готовить не умела. А здесьумеют. Опять же, здесь Люда, официантка, очень симпатичная, натуральнаяблондинка, и ментов уважает…

– Гудрон, мы же с тобой при исполнении! На заданиеидем, произвести повторный осмотр места преступления…

– А что – где-нибудь написано, что мент должен наноситьвред своему пошатнувшемуся здоровью? И что он не имеет права на обеденныйперерыв?

Капитан Гудронов умел говорить очень убедительно. И черезпять минут бравые защитники правопорядка уже стояли перед дверью предприятияобщественного питания с незамысловатым названием «Тещина кухня».

– Ох, Гудронов, чувствую я – боком выйдет мне твояпаэлья, – протянул Ананасов, взявшись за дверную ручку и потянувносом, – что-то не нравится мне, как отсюда пахнет!

– Не дрейфь, Питиримыч! Весь цивилизованный мир естморепродукты – и ничего!

Заняв свободный столик возле окна, капитаны углубились визучение меню.

– Ну вот видишь – написано: паэльяпо-каталонски! – ткнул Гудронов пальцем в жирный шрифт.

– Паэльи нету! – раздался у него над головойнизкий простуженный голос.

Гудронов вздрогнул и обернулся. Рядом с их столиком стоялаофициантка – рыжая расплывшаяся особа лет сорока в несколько несвежемпереднике.

– Как это нету? – обиделся Гудронов. – Мы с другомисключительно ради паэльи к вам пришли!

– Нету, – повторила официантка и полезла в карманза носовым платком. – Есть сосиски. Сосиски будете?

– А где Люда? – не сдавался Гудронов, которыйхотел блеснуть перед товарищем доскональным знанием злачных мест.

– Нету ее сегодня. Заболела. Ну так как – будетезаказывать, или продолжим дискуссию?

– Ну, прямо не знаю… Питиримыч, ты сосиски будешь?

– Ну ладно, раз уж все равно зашли…

– Тогда надо водки взять. Непременно. А то здешниесосиски, да если употребить их без водки, могут нас с тобой вывести издушевного равновесия…

– Водки? Гудрон, да ты чего? Мы же с тобой находимсяпри исполнении!

– Питиримыч, да мы только по сто грамм! В целяхподдержания боевого духа! Слышишь, красавица, – не больше чем по сто грамм!Мы с другом на работе!

Однако через пять минут официантка поставила на столикнапарников графинчик, в котором, по самым скромным подсчетам, плескалосьчетыреста грамм живительной влаги.

– Гудронов, что это? – строго спросил капитанАнанасов, переводя взгляд со своего коллеги на графинчик и обратно.

– Действительно, что это такое? – в свою очередьобратился Гудронов к официантке.

– Не видите, что ли? – та обиженнофыркнула. – Водка, известное дело! А вы чего ждали – коньяка французского?Заплатите по прейскуранту – будет вам коньяк!

– Она говорит, что это водка, – объяснил Гудроновнапарнику, как будто тот нуждался в переводе.

– Да, но сколько? – в тоске продолжилАнанасов. – Мы же просили по сто грамм…

– Вот именно! – Гудронов повернулся кженщине. – Мы же просили по сто! Мы по сто просили! Русским языком! А тутсколько?

Да что я вас, не знаю? – официантка пожалаплечами. – Все равно через пять минут еще потребуете, а мне снова бежать!Ну что – хотите, обратно унесу?