Старт ракет они наблюдали из укрытия, более всего напоминающего мощный бетонный дот. В принципе, это сооружение дотом и являлось. Большим, с толстыми железобетонными стенами и узкими окнами-бойницами. Единственная разница, пожалуй, – аппаратура. На столах, на стенах… Хотя и пулеметам место нашлось. Правда, стояли они пока в оружейной комнате, но, случись нужда, в считанные минуты могли быть установлены возле окон, чтобы встретить потенциального агрессора шквалом свинца. Те, кто строил это сооружение, не страдали ни человеколюбием, ни паранойей, они просто делали свою работу и старались предусмотреть все возможные варианты, в том числе и нападение, к примеру, разведывательно-диверсионной группы японцев. И потому охрана силами войск НКВД, точнее, пограничников, обученных и готовых ко всему, здесь имелась. И хорошо замаскированные пулеметные точки. И броневики. И даже пара танков, заботливо прикрытых от чужих глаз маскировочными сетями. Ну, и этот вот дот, в котором можно было держать оборону столько, сколько потребуется. Но сейчас закопанная в землю крепость использовалась по прямому назначению – из нее был отдан приказ, дающий начало войне нового поколения.

Ракеты ушли дружно, оставляя за собой огненные столбы. Зрелище вышло более чем впечатляющее – все же почти четыре сотни ракет одновременно. Вздрогнули вековые кедры, когда в них ударила волна горячего воздуха, и, оставляя за собой длинные огненные хвосты, жутковатые порождения человеческого гения отправились в свой первый и последний полет.

Разумеется, не все прошло гладко. Буквально в сотне метров от земли одна из ракет вильнула в сторону и буквально нырнула вниз. Мощный столб огня и дыма от не успевшего сгореть топлива получился более чем впечатляющим. Еще одна взорвалась в воздухе, окрасив небо огненной кляксой. Но все же это были мелочи. Полпроцента – неприятно, однако вполне приемлемо при ожидаемых трех-пяти. И Королев, повернувшись к немецкому коллеге, тяжело, но притом облегченно вздохнул:

– Поздравляю вас, Вернер. У нас получилось.

В руке у генерального конструктора русских словно бы сама по себе материализовалась фляга. Браун лишь хмыкнул в ответ про склонность русских обмывать все и вся, но отказываться не стал. Тем более, расторопный лейтенант из охраны уже расставлял на столе немудреную закуску. И обжигающая жидкость хлынула вниз по пищеводам, а сверху, вдогон, пошли вначале традиционные соленые огурчики, а потом и другие вкусности, благо здесь, в тайге, встречались деликатесы, по сравнению с которыми все, что можно было найти в ресторанах больших городов, частенько меркло. Два человека, только что совершившие большой шаг к главному делу своей жизни, сидели и вновь переживали происшедшее, мирно и вполне по-дружески беседуя. Завтра они вновь станут соперниками, готовыми спорить и орать друг на друга до хрипоты, но сейчас все это было на короткое время забыто и оба великих ракетчика могли себе позволить просто отдохнуть.

А пока отцы-основатели снимали нервное напряжение, их детища продолжали свой путь. Вначале в стратосферу. Технически могли бы и на низкую орбиту, но сейчас этого не требовалось. Потом, круто развернувшись в верхней точке, огненные стрелы ракет устремились вниз. Если бы кто-то наблюдал это, он бы наверняка остался впечатлен зрелищем первой в истории массированной ракетной атаки до конца жизни.

Естественно, не все ракеты нашли свою цель – оно еще было несовершенно, это сверхоружие будущего. Часть упала в море, сколько-то взорвались, расплескав эффектные, но, увы, бесполезные огненные столбы на склонах японских гор. Однако все это были мелочи. Колесников-Лютьенс в свое время не зря настаивал на том, что ракет должно быть много. Он-то помнил из истории, что одиночные пуски ракет продемонстрировали высоту германской инженерной мысли, но особого эффекта не имели. Так, легкий пропагандистский, и не более того. Новое оружие должно применяться так, чтобы получить и военный, и моральный эффект, причем как можно больший, в этом адмирал-математик был совершенно уверен. И, разумеется, оказался прав.

Токио, столица Японии, город, ни разу до прошлой войны, когда к нему несколько раз прорывались американские самолеты, не подвергавшийся вражеской бомбардировке, исчез. Более трехсот ракет накрыли его сплошным ковром, и пламя взлетело до небес. Хлипкие конструкции, по какому-то недоразумению называемые японцами домами, полыхали весело и радостно. Капитальные сооружения в порту горели не столь охотно, однако их предел сопротивления огню тоже не впечатлял. Корчились в огне гигантские краны, сгорали и взрывались склады. Промзона Токио вообще превратилась в перепаханную воронками груду непонятно чего. Потомки назвали бы это постапокалиптическим пейзажем и были бы правы. И, естественно, сложно позавидовать людям, оказавшимся в центре этого хаоса.

Удар, нанесенный на рассвете, застал жителей японской столицы в своих постелях. Многие так и умерли, не проснувшись, и им, надо признать, еще повезло. Тем, кто проснулся – ослепленным, обожженным, оглушенным, – пришлось метаться среди языков огня. Стремительно разгорающееся пламя, находя все новую и новую пищу среди деревянных построек, уже начало закручиваться ужасающей дымной спиралью. Там, внутри, выгорающий кислород создавал зону низкого давления, и в эту воронку засасывало все, что оказалось поблизости – воздух, мебель, людей… Восходящее солнце не могло пробиться сквозь клубящееся марево. Сегодня оно всходило для всех – но не для японцев.

Однако и это был еще не конец. Пока оба генеральных конструктора радостно запускали свои новые игрушки, ракетные батареи Владивостока тоже дали залп. Фау-1 не были столь впечатляющи, как «младшие сестры», зато несли заряд даже больший, чем баллистические ракеты. И выпустили их в полтора раза больше – шесть сотен, благо это изделие промышленность успела освоить давным-давно. В принципе, из-за освоенности, что некоторые деятели от теории войны несправедливо считали устарелостью, залп дали без лишней помпы. Просто из штаба прилетел приказ, и офицеры в невысоких, в общем-то, чинах дали отмашку.

Крылатые ракеты летят куда медленнее баллистических, поэтому они добрались до цели, когда Токио уже догорал. Также в полете были понесены некоторые потери, причем несколько ракет сбили оказавшиеся в воздухе японские истребители. Однако и здесь все прошло, что называется, в пределах допустимого. И, когда ракеты все же достигли цели, то под их ударом весело заполыхал город Нагасаки.

С военной точки зрения второй удар оказался намного результативнее первого. Нагасаки, крупный порт и военно-морская база, оказался после него фактически исключен из военной инфраструктуры страны. Людские потери, правда, оказались меньше, чем в Токио, но в порту были уничтожены четыре крупных корабля – крейсер, у которого после прямого попадания ракеты произошла последовательная детонация боезапаса в погребах башен главного калибра, и три эсминца. Причем один из эсминцев оказался переломлен пополам весьма удачно рухнувшим портовым краном. Также погибли или пострадали несколько легких кораблей, и сгорела дюжина транспортов. Вдобавок, одна ракета угодила в казарму и разом отправила кого к Аматерасу, а кого на госпитальную койку, не меньше батальона солдат.

В общем, веселье получилось знатное. А еще, и об этом узнали намного позже, на складах, в огне, выгорели фарфоровые контейнеры, заряженные умельцами из Отряда 731. Бактериологическое оружие, проще говоря. Зачем их доставили в Нагасаки, установить так и не удалось, но история любит повторяться[3].