Пот градом катился по его лицу, но Лэндлесс не обращал на такую мелочь внимания.

– И знаете, что они мне ответили, Фрэнки? – продолжал он, тяжело дыша. – Они заявили, что моя главная проблема как раз в том и заключается, что я поддерживаю правительство! Если я предприму хоть какие-то шаги, чтобы заполучить «Юнайтед», оппозиция мгновенно впадет в ярость и разведет чудовищную вонь. И ни у кого не хватит мужества встать на мою защиту – так они сказали. Поглощение компании передадут на рассмотрение в Комиссию по монополиям и слияниям, где дело будет тянуться месяцами – в зале для заседаний соберется целое стадо дорогих адвокатов, мне придется выслушивать бредни тайных гомиков, а они станут учить меня управлению моим собственным бизнесом. И в ответ на любые мои аргументы правительство откажется одобрить сделку. Потому что у них кишка тонка для того, чтобы вступить в открытое сражение. – Он выдохнул сигарный дым Уркхарту в лицо. – Другими словами, господин Главный Кнут, из-за того, что у вашего правительства нет яиц, моя компания отправится в тартарары. Мало того, что вы запороли свой бизнес, теперь вы взялись еще и за мой!

Он без обиняков дал понять, что думает, и безжалостно давил на собеседника. Это был не самый деликатный способ общения с министром, но Лэндлесс считал прямой подход гораздо более эффективным, чем сложные менуэты: политиков тоже можно запугать, как и любого другого человека.

Наконец Бенджамин замолчал, чтобы освежиться шампанским, и стал ждать ответа.

Уркхарт заговорил медленно, чтобы показать, что он, как и медиамагнат, совершенно откровенен:

– Будет непростительно, если мы не сумеем отблагодарить вас за дружбу. Вы – большой друг нашей партии, и для нас будет позором, если мы не сумеем по достоинству отплатить вам за поддержку. Я не могу говорить от имени премьер-министра – если честно, в последнее время я вообще ни о чем не могу с ним говорить, – но сделаю все, что в моих силах, чтобы поддержать вас, когда возникнет необходимость.

– Рад слышать это, Фрэнки. И очень ценю ваши слова, – заверил его Бенджамин. – Жаль, что Генри не может вести себя столь же решительно, но я знаю, что это просто не в его характере. Будь на то моя воля, он бы уже не занимал свой пост.

– А вы уверены, что ничего не можете сделать?

– Я?

– У вас есть газеты, которые пользуются огромным влиянием, а вы их контролируете. Всего один заголовок может оказаться потрясающей новостью и уничтожить множество политиков. Вы сказали, что опрос общественного мнения показал, будто непопулярность премьер-министра среди народа тянет партию вниз.

Лэндлесс кивнул, соглашаясь.

– Вы сказали, что не позволили опубликовать результаты опроса общественного мнения, потому что тогда конференция превратилась бы в грандиозную драку, – продолжил его собеседник. – Но неужели вы считаете, что мы сумеем решить наши проблемы без настоящего сражения?

Всего несколько минут назад Бенджамин вел себя как самый настоящий грубиян, но теперь задира куда-то вдруг исчез, и на его место пришел очень хитрый человек, который понимал все подтексты того, что ему говорили.

– Кажется, я вас понял, Фрэнки, – сказал он уже почти спокойно. – Более того, мне представляется, что мы друг друга поняли.

– Да, Бен, думаю, так и есть.

Они пожали друг другу руки, и Уркхарт чудом сдержался, чтобы не поморщиться, когда его ладонь исчезла в громадной лапище Лэндлесса. Уркхарт понимал, что это рукопожатие, с одной стороны, является выражением дружбы, а с другой – напоминанием того, что Бенджамин уничтожит каждого, кто нарушит условия сделки.

– В таком случае мне нужно немного поработать, Фрэнки. Первый выпуск будет сверстан через тридцать минут, и я должен срочно позвонить. – Магнат схватил пиджак и перебросил его через руку. – Спасибо за вечеринку. Было весело.

Главный Кнут посмотрел ему вслед и отметил, что его промокшая рубашка прилипла к широкой спине. Вскоре Лэндлесс пробился сквозь толпу и исчез за дверью.

* * *

В другом конце комнаты, за спинами других важных гостей, журналистов и прихлебателей устроился на диванчике О’Нил рядом с молодой и привлекательной любительницей партийных конференций. Он пребывал в состоянии приятного возбуждения, постоянно ерзал на месте, а слова произносил невероятно быстро. Девушка из Ротерхэма была ошеломлена потоком имен, которые Роджер мастерски вставлял в разговор, и его страстными речами. Она смотрела на него широко раскрытыми от восторга глазами – невинная свидетельница бесконечного монолога.

– Естественно, премьер-министр находится под постоянным наблюдением наших людей из службы безопасности, – рассказывал ее собеседник. – Всегда существует угроза. Ирландцы. Арабы. Черные наемники. Один из них и до меня пытался добраться. Охота идет уже несколько месяцев, и парни из особой службы потребовали, чтобы во время выборов меня сопровождали телохранители. Мы с Генри находились в списке их основных целей. Так что нас охраняли двадцать четыре часа в сутки. Официально такая информация отсутствовала, но все репортеры об этом знали.

Глава отдела по связям с общественностью закурил, сделал глубокую затяжку и закашлялся. Потом вытащил грязный платок, громко высморкался и с интересом посмотрел на результат этого, прежде чем спрятать платок в карман.

– Но почему вы, Роджер? – осмелилась спросить его юная спутница.

– Легкая цель. Со мною просто расправиться, я постоянно на виду, – продолжал быстро говорить ее собеседник. – Если им не добраться до премьер-министра, они могут попытаться достать кого-нибудь вроде меня. – Он нервно оглянулся, а потом снова повернулся к девушке, но его взгляд продолжил метаться по комнате. – Ты умеешь хранить тайны? По-настоящему? – Он снова сделал еще одну затяжку. – Парни из службы безопасности думают, что за мной следят уже целую неделю. Сегодня утром я обнаружил, что с моей машиной что-то сделали, и парни изучили ее буквально под микроскопом. Оказалось, что внешние гайки на оси втулки передних колес раскручены и едва держатся. И когда я возвращался бы домой по автостраде на скорости восемьдесят миль в час… в общем, автостраду пришлось бы закрывать! Они считают, что это было сделано специально. Отдел убийств уже отправил сюда своих людей, чтобы взять у меня показания.

– Роджер, это ужасно! – ахнула девушка.

– Но ты не должна никому об этом рассказывать. Особая служба не хочет спугнуть убийц, поскольку у нас появился шанс застать их врасплох.

– Я не знала, что вы так близки к премьер-министру, – с растущим благоговением прошептала девица. – Это ужасное время для… – Внезапно она тихонько вскрикнула. – С вами все в порядке, Роджер? Вы выглядите очень расстроенным. Ваши глаза, глаза… – Она начала заикаться.

Глаза О’Нила продолжали вращаться, а в его мозгу одна безумная картина сменяла другую. Казалось, внимание этого человека обращено в иные пространства – он больше не находился рядом с молодой женщиной, а перенесся в другой мир, где вел еще один разговор. Его взгляд на мгновение остановился на собеседнице, но тут же метнулся в сторону. Покрасневшие глаза слезились, и он никак не мог выбрать, на чем бы сфокусировать взгляд. Из носа у Роджера текло, как у старика зимой, и он не слишком удачно вытер его тыльной стороной ладони.