— Наверное, и призовой фонд был, — подвел итог Лафофор.

— На счету фирмы, арендовавший стенд с задержанными, после всех выплат за участие в ярмарке должно остаться около миллиона имперских кредитов, — надо же, оказывается, майор все-таки на что-то способен.

— Недорого нас оценили. Даже не знаю, что более меня оскорбляет, то, что решили убить просто так, или то, что за такую мизерную цену. — Лафофор выразительно глянул на коллег, кажется, он прикидывал, сколько он дал бы за убийство других книжников — в отдельности за каждого и за всех оптом. — В мое время, — книжник все не успокоится, — убийцы обходились без конкурсов и без призов. Выжил, выполнил заказ, получил гонорар — вот и победил. До следующей работы.

Офис майора опустел. Аукцион прошел, и книжников больше ничто не держало на Мессе. Ушли не прощаясь. Хотелось верить, что за пределы ярмарки конкурсное задание киллеров не распространяется. Собственно, оставалось только надеяться и верить.

Обычно мне говорят спасибо. Чаще — деньгами. С учетом четверых погибших и того, что виновные счастливы и на свободе, гордиться нечем. Зато Элли купила набор открыток. Не зря смотались. Как бы сделать так, чтобы Император напрочь забыл о том, что в результате привлечения к расследованию одного специалиста расследование скоропостижно зашло в тупик.

На этот раз мы пошли к шаттлу. Погода испортилась вовсе, и двигать пешком в гостиницу не хотелось, тем более что на выходе никаких очередей не обнаружилось. Выносить из Павильона можно было что угодно и в любых количествах.

Недалеко от стоянки гостиничных шаттлов припарковался лимузин с фирменной буквой «Л» на дверце. Солидный аппарат, совсем чуть-чуть меньше шаттла, интересно, Лафофор его с собой вез?

Водитель уже открыл дверцу и терпеливо ждал, когда хозяин договорит с каким-то ярмарочным сумасшедшим, которые всегда появляются не вовремя и словно ниоткуда. На нормального собеседник книжника был похож мало — зеленая жилетка на голое тело, красные шорты, босой, но непогода его не волновала. Размахивая руками, он яростно что-то объяснял Лафофору. Один из охранников книжника попытался оттеснить босоногого собеседника. Бесполезно. Что же такое важное тот пытался донести? Остальные телохранители равнодушно стояли поодаль. Фиксировали внешние факторы. Если бы я не знал, что приличные люди роботами не пользуются, я бы решил, что это они. Слишком сосредоточенны. Один скользнул по мне взглядом. Теперь и я попал в его список потенциальных угроз. Роботы не роботы, а то, что все данные записываются, это точно.

Ветер. Порыв, налетевший с моря, — как удар влажным полотенцем. Дверца, итак приоткрытая, распахнулась, словно приготовившись проглотить книжника. На сиденье лежала стопка желтых листов, испещренных какими-то каракулями.

Что-то такое мне доводилось видеть, но, что именно, вспомнить не получалось. Слово всплыло в памяти, когда я уже сделал несколько шагов к лимузину, который, надо полагать, простоял на парковке весь день. «Рукопись». Если бы эта пачка была выставлена на аукционе, за нее спорили бы крупнейшие музеи мира, могли бы и убить. Как такое может быть — рукопись — вот так запросто на заднем сиденье мобиля?

Мне повезло, что Лафофор меня увидел и сделал знак охраннику, чтобы пропустили. Еще секунда, и мне бы так и пришлось всю жизнь ходить с рукой, выгнутой в неправильную сторону.

— Это не то, о чем вы подумали.

Книжник наконец отделался от сумасшедшего. В руках у него была какая-то брошюра, вероятно, в конечном счете разговор с босоногим контрагентом оказался не таким уж и бесполезным.

— Марк, вы зря беспокоитесь — да, это рукопись, но не древняя. Мое хобби. Настоящая бумага, сделанная по древним технологиям из настоящего дерева. Настоящие чернила. Пишу книгу. Быть может, когда-нибудь напечатаю. Книжники уже очень давно ничего не печатают, только продают и покупают…

Настоящая бумага… Я бы, наверное, совсем успокоился, если бы, слегка скосив глаза, не увидел компанию, которая как будто ждала шаттл. Ждали они другого. Вероятно, этот номер программы нам отменить не удалось.

— Там бомба.

— Что?

Сумасшедший бодро уходил в сторону шаттлов, Лафофор успел сесть рядом с водителем на переднее сиденье.

— Сейчас рванет, выходите, может быть, еще успеем…

Я изо всех сил изображал вежливую улыбку, смотрите — вот я общаюсь и так доволен, просто сил нет.

Лафафор, немаленький и довольно грузный, сделал то, чего уже давно не должен был уметь просто в силу возраста и положения. Взял меня за руку, прошептал:

— Дергай на себя и падай.

Я сделал как говорили. Ухватил книжника за шиворот второй рукой и изо всех сил дернул на себя. Это был самый быстрый способ. Падая, он умудрился захлопнуть дверцу. С другой стороны мобиля раздался такой же лязг — водитель тоже успел. Пассажиры шаттлов не успели понять ничего, когда глухой взрыв потряс лимузин.

Рукописи не горят, иногда они взрываются. Целлюлоза. Достаточно её обработать азотной кислотой и хорошо высушить.

Зря Лафофор так огорчался, что он не первый и даже не второй. Конечно же, он должен быть последним. Вишенка на торте.

— Давайте пройдемся?

С момента покушения прошло уже несколько часов. Моя рука уже снова могла разгибаться и сгибаться почти без боли. И снова было чем дышать. Лафофор весил как небольшая библиотека. Мог бы упасть и где-то рядом, хотя я его сам дергал, сам виноват. Нас было четверо — Лафофор с охранником и мы с Элли.

Люди майора все-таки сработали достаточно хорошо. Зрители, ожидавшие исполнения очередного номера программы, с места преступления не ушли.

Майор Манин взял всех. Мне даже показалось, что взяли как-то уж слишком многих всех, но после краткого знакомства с досье арестованных у меня возникло другое чувство. Было в принципе странно, что люди с такими причудливыми биографиями так легко прошли в Павильон.

Мы прогуливались по внешней балюстраде космодрома Мессе. Люблю космодромы — у каждого времени свои границы. Когда-то давно новое начиналось сразу за дверью, за крепостной стеной, на берегу. Сейчас — здесь.

— Знаете, Марк, — Лафофора звездные корабли не вдохновляли, он высматривал что-то в стороне, где, если я ничего не путаю, находилось полицейское управление Павильона. — Вы не поверите, но рукопись, которую взорвали эти клоуны… она уникальна именно в том роде, в котором и были уникальны древние рукописи. Я не копировал и не записывал то, что написал. Уничтожить такое — довольно серьезное преступление. Быть может, худшее.

— А убийство не в счет?

— Не в счет.

Я не стал спорить. Лафофор удовлетворенно улыбнулся и кивнул своему охраннику. Словно в ответ на этот кивок, раздался негромкий хлопок, и над Павильоном расплылось облачко серого дыма. Ветер подхватил его, разорвал в клочья и унес на бескрайние просторы Дорогороима — лужи с амбициями океана.