— Ты проснулась? — не отрывая взгляда от девушки, спросил мужчина.

— Не могу спать, когда моего Владыки рядом нет, — улыбнулась она.

— Правда? — суровым тоном, спросил мужчина, — Тогда может быть, стоит сказать Владыке, что не стоит покидать супругу, пока не взойдёт солнце?

— Конечно, будьте так любезны, передайте ему при встрече, — поддержала игру мужа Лива.

— Непременно, — нахмурился мужчина и тут же оказался рядом с супругой, подхватил её на руки и как-то по-особому бережно положил её на кровать.

— Эллиен, — засмеялась Лива, от смеха её мужчине, как это было всегда, стало тепло на душе.

— Скажи мне, родная, скажи, — зашептал он ей на ухо.

— Я люблю тебя, люблю, слышишь, — продолжая смеяться, говорила она, поглаживая его щёку своей рукой.

В своё время Эллиену пришлось изрядно потрудиться, чтобы добиться расположения своей супруги. Лива была не просто девушкой, за которой нужно было ухаживать, она была неприступной крепостью, которую нужно было покорять изо дня в день. И вот, когда это ему всё же удалось, то мужчина почувствовал, что ему мало того, что он просто сумел завоевать её однажды, ему захотелось делать это всю жизнь и слышать, каждый раз, что его маленькая ледышка любит его.

— Да? — шутливо изобразил недоверие он. — Точно?

— Ах, ты…, - возмутиться ей не дали, накрыв рот поцелуем.

Они были вместе уже много веков, но руки его, что так испытующе ласкали её тело снова и снова, заставляли сердце биться в бешенном ритме. Жар её тела всё так же возбуждал его, и, каждый раз, оказавшись в постели с этой женщиной, он чувствовал, что всё так же борется за неё, испытывая возбуждение, сродни тому, что испытываешь на охоте, преследуя свою самую долгожданную добычу.

— Ты знаешь, иногда я думаю, что если бы в моей жизни не было бы тебя, то я бы тоже исчезла, — положив голову на грудь своего мужа, задумчиво проговорила Ливерайя.

— Что за глупости, Ледышка? Я с тобой, так зачем же думать о том, чему не суждено произойти, — поцеловав в макушку свою женщину, проговорил Эллиен.

Ответом был ему лишь тяжёлый вздох. Лива и сама не понимала, почему последнее время её посещали подобные мысли, просто иногда ей было невыносимо страшно. Страшно до такой степени, что сводило зубы, а сердце ухало куда-то в пустоту. Ей казалось, что кто-то хочет отобрать у неё её счастье, её сердце…, но быть может, всё это, лишь оттого, что беременные женщины становятся переменчивы в своих эмоциях и ощущениях?

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — уже сидя на кровати и смотря, как её супруг одевается, проговорила женщина.

— Да? — лукаво улыбнулся Эллиен.

— Да, — не выдержав его улыбки, женщина улыбнулась в ответ. — Посмотри на меня, — проговорила она.

— Всегда смотрю на тебя, — как-то задумчиво отозвался мужчина.

— Не так, посмотри вторым зрением.

Мужчина не стал спрашивать 'Зачем?', а просто сделал то, о чем просила любимая женщина. Сначала его лицо стало задумчивым, потом брови нахмурились, и Лива на мгновение испугалась, а вдруг он не захочет ребёнка? Глупая мысль всё же принесла смятение её душе. Но уже через несколько секунд, её любимый расплылся в такой поистине глупой и восторженной улыбке, что все страхи мигом улетучились из сердца женщины.

— А!!! — закричал он. — Мы беременные! — не унимаясь, кричал он, а женщина хохотала вместе с ним. — У меня будет ребёнок! У меня будет наследник!!! — подхватил на руки он свою жену и закружил по комнате.

Редко что может вызвать такие эмоции у бессмертного сердца, но сейчас эти двое купались в своём счастье, наслаждаясь им, хоть и оставалось им быть вместе считанные часы. Тьма вокруг их дворца 'сгущалась', правда никто не знал тогда, что, убив мужа Ливы, останется не последний Серебряный, их будет двое, а одному из них ещё только предстоит появиться на этот свет…

* * *

Настоящее время.

— Значит так, дружок, ты иди и слушай, мне потом доложишь, — наставительным тоном произнесла Мара, — а я пойду, с идиотом своим пообщаюсь. Всё понял? — девочка нахмурила брови и наклонилась к дэйургу так, чтобы их глаза встретились.

Каа'Лиму хотелось засмеяться в ответ, уж больно забавно выглядела его подопечная, давая указания с такой напускной важностью, но он лишь коротко, как ему казалось, по-военному, кивнул.

— Я верю в тебя, солдат, — серьёзно произнесла девочка и побежала на второй этаж.

Дэйург лишь тяжело вздохнул, смотря ей вслед, и отправился выполнять свою 'разведывательную миссию'.

Трое мужчин расположились вокруг огромного письменного стола в маленьком душном кабинете Орэна. Каждый из них нервничал, но если по Орэну и Лиаму этого сказать было нельзя, то темпераментный Элфи выдавал себя с головой. Сначала гном ёрзал на стуле, пытаясь поудобней усесться. Потом начал хрустеть костяшками пальцев, буквально доводя до предела эльфа и мага. Когда же он понял, что и это не в состоянии его успокоить, непонятно, чем руководствуясь, он начал гундеть себе под нос одну из национальных песен своего народа, смысл которой сводился к тому, что нет прекрасней девы, чем Хольга, гномиха с прекрасною фигурой и очень бурным нравом…

Этого уже не смог вынести Лиам, обладая прекрасным слухом. Пение Элфи буквально сшибало, как если бы на прекрасную поляну, усаженную розами, вывалили кучу навоза.

— Заткнись ты уже, — не выдержал эльф.

— А ты не указывай, ушастая заноза, — огрызнулся гном, — а то понаехали тут, ни встать, ни сесть без разрешенья, — начал бухтеть гном.

Лиам вновь постарался вернуть своему виду напускное спокойствие и, лишь надменно изогнув бровь, попутно одарив гнома одной из своих самых презрительных усмешек, отвернулся в сторону и обратился на этот раз к магу:

— Орэн, объясни, о чем ты хотел поговорить?

Маг, тяжело вздохнув, оперся двумя руками о поверхность стола, казалось, ему на плечи упал неподъёмный груз, сил удерживать который, уже практически не осталось.

— Понимаешь ли, Лиам, — тут речь Орэна прервал скрежет когтей в дверь.

Гном нехотя слез со стула и, пробурчав что-то типа: 'Сидят тут всякие лошади под два метра, а толку никакого, даже дверь открыть не могут', отправился открывать дверь кабинета. Конечно же, его высказывание достигло адресата, но было самым наглым образом проигнорировано.

На пороге возник Каа'Лим, невозмутимо оглядев всех собравшихся, он решил всё-таки подарить им от себя целую фразу.

'Я всё равно узнаю. То, что я решил присутствовать, лишь знак уважения к вам', разнесся в головах собравшихся его хрипловатый, низкий голос. С Марой он таким не говорил, прекрасно понимая, какой эффект может произвести, обращаясь к собеседнику в такой тональности.

— Хорошо, проходи, — сказал Орэн, — но прошу тебя, до детей то, о чем мы будем говорить, дойти не должно.