– Может, и кобыла, – хохотнул он и легко взлетел в седло.

Откинул волосы назад и расстегнул сковывающую движения куртку.

– Мужчина на коне всегда к месту, правда? Запрыгивай!

– Белый… конь, – снова с трудом выговорила Аврора, будто совсем перестала верить в реальность происходящего.

– Ага, будем спасать заблудшую овечку от хандры.

С этими словами он второй раз за ночь протянул руку. Она медленно сделала еще пару шагов.

– Зачем? – недоверчиво прошептала экзорцистка.

– Потому что я сегодня на коне. Гулять, как в последний раз, надо с размахом, а не с коктейлями.

Еще пару шагов, и она погладила по гриве мирно перешагивающую лошадь, убеждаясь, что она настоящая. По крайней мере, настоящая сейчас.

– Ну же, ты ведь такая отчаянная девчонка, – усмехнулся дилер. Кого бы она ни воображала своим кумиром, упустить такой шанс будет выше ее сил. – Как ты посмотришь на себя в зеркало, если откажешься.

– Иди ты, – наконец буркнула она и протянула руку в ответ. – Мне бабушка говорила не садиться к незнакомым… дилерам на лошадь.

– Поздно. – Адам подхватил долгожданную ладошку и рванул ее обладательницу вверх. Кое-как они уместились вдвоем, и худые руки обхватили его талию.

А потом он развернулся в ту сторону, откуда долетали тихие звуки прибоя, и сорвался с места в карьер. Туда, где не светили фонари, и холодный ветер доносил морские нотки вод чернеющего залива.

Глава 14. Аркан 19, Солнце. Крис

Меня разбудила адская головная боль. Я распахнул глаза и тут же их сощурил, сквозь огромное незашторенное окно лился яркий белый свет. Вместе с ним весь груз вчерашней ночи тяжелым комом обрушился на грудь. Что же я натворил…

Проклятое гадание, проклятые карты, проклятая Котерия и весь мир с ней. Проклятый я…

Я повернул голову к лежащей рядом Кире. Ее глаза были широко раскрыты, но бездвижно смотрели на потолок. Жалела ли она о своем импульсивном решении? Хотя какая к черту разница, мы оба натворили ошибок. Я не тащил ее силой сюда, и уязвленная гордость – минимум ее терзаний сегодня.

Голова трещала все сильнее, мешая собирать в памяти все крупицы моего вчерашнего падения. Неразумного, смертельно опасного потакания своим желаниям. Я сорвался, и меня ждала расплата.

– Ну что, закрыл свой гештальт? – сухо спросила Кира, не поворачивая ко мне головы.

Я так оторопел в первую секунду, что чуть не рассмеялся. Эх, девочка моя, если бы все было так просто… Это был бы идеальный выход для нас обоих.

Если я скажу вслух нечто подобное, я сделаю только хуже. Лучше уязвить ее гордость еще сильнее, оттолкнуть раз и навсегда. Спасти, черт побери, свою шкуру. Мне же дорога моя шкура?!

Сколько миль осталось до того, как я полностью сгорю, не оставив на этой земле ни единого следа? Потому что я не хочу врать.

– Нет.

Она резко поднялась с кровати, кутаясь в одеяло, и ничего не ответила. Долго шарила по полу, собирая одежду, но так и не рискнула посмотреть на меня. Стыдилась ли она своего поступка? Хрупкие плечи казались еще меньше, залитые беспощадным утренним светом. Кира была до безобразия тонкой, худой, беззащитной без своих безразмерных свитеров. Трогательный олененок, который пытается казаться сильным одиноким волком.

– Кира, мне жаль.

Жаль, что я не человек, что я чертов урод и паразит, что дилер.

– Жаль, что переспал со мной? – Она нашла в себе силы поднять глаза, но какой бы отстраненной ни пыталась казаться, я уловил обиженную ноту. От этого меня снова пробрал нервный смех, и я еле сдержался.

Скажи «да», и все закончится. Она уйдет, обозленная на весь мир, который всегда был к ней холоден, и ты потеряешь ее снова. Во второй раз не больнее, чем в первый. Забрав с собой последние надежды, Кира покинет твой мир, и желанная стабильность почти вечного забвения вернется.

Стабильность… Сомнения ведут в могилу.

– Жаль, что мне нельзя заводить отношения.

Она кивнула и отвернулась, одеваясь. Расстроена? Нет, я совершенно очевидно отупел, раз не могу элементарно понять, о чем она думает. Опыт сотни лет бок о бок с людьми пошел прахом. Быть может, я болен? Слишком быстрая деградация…

– А мы можем… общаться? – неожиданно тихо спросила она.

– Боюсь, это слишком тонкая грань.

– А где она проходит?

– В моей голове.

Повисла неловкая тишина. Я тоже поднялся и оделся, но так и застыл за ее спиной. Сейчас я сильнее всего боюсь совершить ошибку. Сильнее, чем прошлой ночью, будто именно это утро должно все решить.

Черт, как же раскалывается голова.

Я все еще волен поступать как угодно, не следовать дурацкому предсказанию Полины. Я не обязан умирать ради еще одной ночи, как эта.

– У тебя обезболки не найдется?

Кира стояла спиной к окну, уже полностью одетая, снова в своем растянутом шерстяном мешке, и не двигалась. Я замер в шаге от нее, боясь протянуть руку вперед. Сейчас я ощущал себя человеком больше, чем когда-либо.

В окно снова застучал дождь, но облака так и не потемнели, и через огромные панорамные окна моей спальни мягкий свет чертил наши силуэты. Могу я застыть так навечно, в этом неуловимом мгновении, когда еще ничего не решено и дороги открыты?

Жаль, что все они ведут в пропасть.

– Да, сейчас принесу, – я вздохнул и отправился на кухню к аптечке. Судя по тихим шагам, она пошла следом.

Открыл шкаф, достал первую попавшуюся обезболку и первым проглотил таблетки, даже не запивая. Потом протянул Кире. Смешно, но в тот момент я совершенно забыл, что мог бы излечить собственную боль без всяких «анальгинов».

– Дом, утро, – сказал я в пространство. И кухня ожила – жалюзи отъехали вверх, окно слегка приоткрылось, впуская внутрь холодное и мокрое дыхание Города. Мигнули кофеварка и легкая диодная подсветка по углам, заиграл ненавязчивый эмбиент.

– Магия? – Лицо Киры немного оживилось, но я хмыкнул в ответ.

– Двадцать первый век сам как магия. У меня «умный дом».

Она неловко улыбнулась уголком рта.

– Кофе? – Кажется, это единственное, что я мог ей предложить.

– С молоком и без сахара.

Всего одна чашка, и Кира уйдет из моей квартиры. Всего одна чашка, и нас больше ничего не свяжет. Одна ночь, одна чашка, один костер, одна ведьма. И один идиот, который творит глупости каждый раз, как видит эту ведьму.

Я достал из кармана резинку и стянул волосы в хвост. Но руки дергались, и вышло криво. Не стал