— Правду, — сухо ответила она.

— Ну, а какую правду-то?

— Хороший вопрос. Мне всегда казалось, что правда бывает одна.

Соседка напряглась.

— Чёт я тебя не пойму, Полин. Ты опять, что ли, в отказную пошла?

— Нет. Я просто сказала как есть: травкой у меня дома не воняет, оргий человек не устраивает и никогда ко мне не приставал. Тёть Валь, я не пойму, зачем вам это? У вас какая-то личная вражда с ним?

— Та-а-ак, понятно… Марк дома? Позови-ка мне его.

— Он занят.

— Ну-ка ты это, знаешь что! — агрессивно вскинулась соседка. — Ещё будет мне здеся! Ишь ты! — и внаглую попёрла в комнаты.

Когда, минут через тридцать, она ушла, на кухню заявился Марк. Уселся и, многозначительно помалкивая, принялся следить за Полиной взглядом. От холодильника к окну, от окна к плите, от плиты снова к окну… Чуть дырку в затылке не просверлил, не говоря уж о том, что всё начало валиться из рук.

— Ты будешь есть? — не выдержала Полина. — Тебе согреть вчерашние макароны или борщ подождёшь?

Он не ответил. Напряжение нарастало. Глянула на часы — в принципе, можно сбежать, сославшись на то, что за Маруськой надо пораньше. Вот только борщ бы доварить.

— Ну и чего ты его защищаешь, спрашивается? — наконец сложил руки на груди Марк. — Ты вообще в курсе, кто он такой?

— Для меня он просто сосед, и мне нет дела до его прошлого. И вообще он после ремонта эту квартиру продавать будет, так что потерпи, скоро вам с тётей Валей снова станет скучно жить.

— Интересно, и откуда же такие подробности?

— В смысле? Для тебя странно, что я знаю что-то вперёд тёти Вали? Ну… Так бывает, Марк. Извини!

— Дерзишь.

— Нет. Просто не понимаю, как можно вот так, внаглую, наговаривать на человека! Что он вам сделал?

— Нет, ты, наверное, всё-таки не в курсе, кто он. Если тебя от обычных барыг кроет до истерики, то уж тут бы ты точно двинулась. Если, конечно, уже не подмахиваешь ему. А кстати, ведь пока тебя тут не было, он тоже не появлялся! Может, избушку на краю деревни снимал, поэтому ты такая свеженькая вернулась? Романтика на сеновале, да?

— Так, короче… — Полина импульсивно выключила так и недоваренный борщ, и, сдернув с себя фартук, швырнула его на подоконник. — Я за Маруськой! Потом мы с ней идём в парк, потом на качели, потом на карусели… А вечером у меня работа, а потом мы с Марусей снова на качели и карусели, так что вернёмся очень нескоро…

Марк резко грохнул бадик между рабочим и обеденным столами — словно шлагбаумом перекрывая Полине проход:

— Я не закончил!

— А я не собираюсь выслушивать твой бред!

Сначала даже не поняла, что случилось. Грохот. Кастрюля в одну сторону, крышка в другую, борщ — повсюду, а сама она заметалась по кухне, стряхивая с руки огненную капусту…

Волдырь, огромный, с Маруськину ладошку, вздулся практически мгновенно. Хорошо хоть ближе к локтю, а не на пальцах. Ну а то, что ещё и губа разбита, она вообще поняла только когда выскочила из дома.

Вскоре волдырь лопнул, и по дороге из садика пришлось зайти в аптеку, взять мазь. Обнаглев, попросила фармацевта помочь перебинтоваться. Пока та накладывала повязку, Полина морщилась и шипела, а Маруська, сопереживая, ревела. Пришлось делать вид, что с волшебным бинтиком всё тут же прошло и, закупившись по такому поводу ещё и обезболивающим, вести Марусю в магазин за мороженым. На этом и закончились последние деньги. К счастью, вечером были две клиентки.

А дома ждала «картина маслом» — разобиженный на её брошенное перед уходом «ненавижу тебя, слабак» Марк, и до сих пор разлитый по всей кухне борщ.

Молча отмыла мебель, плиту, пол.

Господи, какая же она дура! Надо было взять у Руслана деньги. Можно было бы даже обнаглеть, и попробовать попросить на съёмное жильё, не всё же Светке одной за счёт спонсоров выезжать.

Так, стоп. Во-первых, она — не Светка, и до её уровня опускаться не собирается. А во-вторых, Руслан отдельно, а насильник отдельно — это, увы, уже не получится. И больше тут даже говорить не о чем. Хорошо, что хватило ума отказаться. Бесплатный сыр только в мышеловках бывает.

— Мамочка, я рисовать хочу, — пришла на кухню Маруся. — Красками!

— Доченька, может, завтра? Поздно уже. Ну кисунь, ну не дуйся! А хочешь, вместе теперь будем спать?

Ещё бы она не хотела! Запрыгала, побежала папке хвастаться. В коридоре практически сразу послушались его шаги. Встал в дверях.

— Не понял, это ты мне бойкот, что ли, объявила?

— Думай, как хочешь, — разогнулась от ведра Полина. — Мне уже всё равно. И впредь — хочешь, чтобы я спала с тобой, заслужи делами. Нормальными, мужскими делами. На пользу семьи, понял?

— Борзеешь… — Он угрожающе приподнял свою палку. — Все границы уже переходишь. Снова забылась, да?

— Это ты забылся, Марк, — опасливо попятилась к окну Полина. — Это ты мне тут рыдал, чтобы я от тебя не уходила! Обещал работать над своими проблемами со специалистом. Клялся, что никогда больше руку на меня не поднимешь! Что, забыл уже?

— А я тебя и не бил, не ври! — прорычал он.

— Ну да, конечно, случайно получилось! И именно поэтому, я, пока, случайно буду спать в детской! А дальше посмотрим на твоё поведение!

— Папа, ну пусть мамочка спит со мной! — пропищала из-за его спины Маруся. — Ну пожа-а-алуйста!

— Пошла отсюда! — заорал он на неё. — Быстро, я сказал! И чтобы пока не разрешу, из комнаты не выходила! Считаю до трёх! Раз… Два…

— Дочунь, беги, я сейчас приду, — как можно спокойнее попросила Полина. — Надевай пока пижамку, хорошо? — Дождавшись, пока она радостно упрыгает, упёрла руки в бока. — Я не знаю, что тебе ещё сказать, Марк. Мне надоело. Я уже не верю, что у нас может быть по-нормальному! Сил у меня больше нет, всё это терпеть, надеяться на чудо и делать вид, что не вижу, как с каждым днём всё становится только хуже!

— Снова я виноват?

— Да нет, конечно, — безразлично махнула она рукой. — Я. Во всём виновата я. Так тебе легче?

В кармане зажужжал телефон.

— Кто это? — зарычал муж. — Кто тебе названивает в десять вечера?

— Хозяйка! — Полина сунула ему в лицо экран, чтобы убедился, и приняла вызов: — Да, Карина Сергеевна!

— Привет, Полин. Не поздно я?

— Поставь на громкую связь! — потребовал Марк, но Полина только отмахнулась.

— Нет, Карина Сергеевна, нормально.

— Скажи-ка, Руслана Дмитриевича пэ знаешь?

— Не поняла?

— Ты меня слышишь?! На громкую! — багровея, приказал муж.

— Фамилия на пэ начинается, — пояснила хозяйка. — Руслан Дмириевич Пэ. Ну? Знаешь такого?