И – чтоб мне провалиться! – схватила меня за руки и ну их мять и крутить.

Я отняла руки и села на них. И сказала, что у меня все прекрасно. Спасибо, Тэнси-Энн.

– Вам надо наладить сексуальную жизнь! – заорала она. – Вы англичанка. В этом-то и беда. Я знаю! Дайте-ка я вам все объясню!

После чего подалась ко мне всем телом и заговорила. И говорила, говорила, говорила… Через некоторое время я перестала слушать. Там было что-то про тантрический секс, про карму и про ауры. Но потом она каким-то образом вырулила на разговоры о пауке черная вдова и о наслаждении, которое испытывает крыса, когда бегает по лабиринту. А я просто сидела и думала, что, наверное, дело не в том, что нос у нее такой уж большой. Дело в том, что он словно бы с любопытством принюхивается к тебе, когда она говорит. Как будто алчно нашаривает что-то, что бы у меня отобрать. Может, она вампир? Или просто чокнутая. Но я, так или иначе, не обязана ее любить. Несколько раз я пыталась встать и уйти. А она просто вдавливала меня обратно и говорила, говорила… В какой-то момент она завела речь про карты Таро. Она сказала, что вот погадает и тогда все мне объяснит.

Меня вызволила прелестнейшая дама. Она была низенькая, пухленькая, темненькая, с таким розовым-розовым невинным личиком, и ей оказалось достаточно взять и подойти к Тэнси-Энн со спины и что-то ей шепнуть.

Тэнси-Энн отпрянула от меня с воплем «Не может быть!» – и промчалась через весь бар, будто оранжевый джаггернаут, задевая столы, расплескивая напитки и вопя:

– Прошу прощения! Мне нужно срочно взглянуть на свой выставочный стенд!

Дама улыбнулась мне. На ней было длинное свободное бордовое платье и много бус – казалось бы, должно выглядеть так же выпендрежно, как оранжевая хламида Тэнси-Энн, но нет. Совсем другое дело. Бордовое платье почему-то смотрелось естественно, как будто дама заслужила право его носить и теперь обычно и носит. Мне стало интересно, кто она такая.

(Позднее: я узнала, что ее зовут Цинка Фирон, и все, кого я спрашивала, говорят, что она чудо.)

Едва затихли вдали вопли Тэнси-Энн, как я бросилась в свой номер и села это писать. «Черная вдова! – думала я, поднимаясь в лифте. – Крысы! Массаж! Да кто ей вообще сказал, что крысам нравятся лабиринты? И при чем здесь Таро?»

Некоторое время назад, уже после полуночи, в дверь постучали и вошел Ник. И мы разом, в один и тот же миг воскликнули:

– Где тебя носило?!

Отчего оба расхохотались. Потом он сказал, что я ничего не пропустила, когда не пошла на банкет с гостями, – скука была смертная, а среди гостей затесался какой-то Как-его-там Уайт, которого Ник терпеть не может. Вот Ник и сбежал, не дождавшись окончания, и пошел искать меня, потому что во «Вселенной-три» показывают «Принцессу-невесту» и он хотел посмотреть ее со мной.

– Ты же уже три раза смотрел «Принцессу-невесту», я точно знаю! – сказала я.

– Все равно захотелось посмотреть, – сказал Ник. – Пришлось идти одному. Но я пришел сказать не это. Тот хлыщ в серебряном авто, который дал тебе денег, – так вот, он здесь.

– Ага, я тоже видела! – с чувством ответила я. – А вдруг это мы его вызвали, когда сплясали Ведьмин танец? Чтобы он объявился не где-нибудь, а здесь – это как-то совсем невероятно.

– Ну, может, так и есть. – Лицо у Ника стало очень странное. – Я тебе говорю – выхожу я сейчас из лифта, а он стоит в конце коридора, где зеркала…

– И десять отражений. Ага-ага, – сказала я, вспомнив того шикарного скандинава.

– Нет, – сказал Ник. – Нет, и это тоже было непонятно. Только он – и все. Никаких отражений. А потом стены и зеркала вдруг стали поворачиваться вокруг него. Будто колесо. То есть я видел ребра зеркал, когда они крутились вокруг него. Честное слово.

Мы осторожно покосились друг на друга. Ник такого зря не скажет. И мне было ясно, что он меня не разыгрывает.

– Напомни мне, пожалуйста, чтобы я больше никогда не плясала Ведьмин танец, – проговорила я.

– Наверное, все эта гостиница, – сказал Ник. – Кошмарнейшее место.

– И битком набита кошмарными людьми, – согласилась я.

Это было по меньшей мере час с лишним назад. Я все стучу по клавиатуре, потому что внизу дискотека. Еще одна жуткая черта этой гостиницы: кто бы тут ни шастал, ни шороха не слышно, зато дискотека доносится во всех подробностях через четыре этажа. Но вот она, кажется, кончилась. Если повезет, может, удастся поспать.

[1]

Из отчета Руперта Венейблза

Всю дорогу до Вонтчестера в моей машине играл Скарлатти. Я терпел. И даже сам менял кассеты, чтобы Эндрю, невозмутимо сидевший рядом, не заметил, что нас трое. Эндрю был на удивление оживлен. Смотрел на унылый пейзаж и улыбался, словно за окном был ясный летний денек, а не тянулись голые поля под набрякшими серыми снеговыми тучами. Эндрю только что изобрел идеальный пылесос – он так сказал. Принципиально новый. Продержится на рынке весь двадцать первый век. Эндрю попросил меня высадить его в Вонтчестере у кафедрального собора. Я так и поступил. Он пригнулся и решительно вылез из машины. А потом опять пригнулся, засунулся обратно и сурово посмотрел на меня:

– В этой машине ощущается присутствие потусторонних сил. Вас это не смущает?

– Нет, – ответил я, несколько ошеломленный. – Они вполне дружественные.

– Ничего себе! – воскликнул Стэн, когда я вырулил на пустынную торговую улицу. – Он же ясновидящий!

– Да уж наверняка, – отозвался я, притормаживая у въезда на стоянку при гостинице. – Иначе он не попал бы в тот вечер в сарайчик. Но я едва ли… Это еще что такое?!

Подворотню перегородил ужасный ржавый драндулет. Едва я свернул следом за ним, как его водитель распахнул дверь и, бешено размахивая руками, бросился к машине, которая остановилась прямо у дальнего выезда из подворотни. На фоне этой машины покачивались две головы – одна повыше и темноволосая, другая пониже и с прической вроде львиной гривы (то есть, конечно, если льва только что протащили по кустам). Я сразу понял, чтó передо мной, – еще до того, как увидел две руки с когтями-кинжалами, проделывающие незабываемое «раз-раз-раз».

– Глазам своим не верю! – сказал я, с ревом сдавая назад и поспешно разворачиваясь.

– Что случилось? Что происходит? – допытывался Стэн.

– Девица Мэллори! – процедил я сквозь зубы. Машина еле ползла – я въехал в очередную пробку. – Снова учинила свои туземные пляски прямо на автостоянке. Что она здесь делает? После того как Эндрю вмешался в мою работу, я наложил ограждающие чары, я точно помню! И на девицу Мэллори особо!

На противоположной стороне улицы была другая подворотня, гораздо меньше, я запомнил ее с прошлого приезда. Вот как полезно изучить местность, прежде чем начинать там работу. Табличка у маленькой подворотни гласила: «Только для сотрудников гостиницы». Я влетел туда пулей. Там, как я и рассчитывал, была парковка поменьше, заполненная лишь наполовину.