– Скажем, что я шеф-повар, – сказал я и с ревом зарулил в дальний угол.

– Полегче, полегче! – Стэн снова обращался со мной как с лошадью. И добавил умиротворяющим тоном: – В программе указан этот, ну, писатель – так его фамилия Мэллори. Родственник, наверное. Скорее всего, его уже несколько месяцев как пригласили. Вряд ли это имеет отношение к твоей работе.

Я уткнулся подбородком в руль – чтобы прочувствовать собственный зубовный скрежет.

– Совпадений не бывает, Стэн. Факт остается фактом: она не должна была здесь появиться!

– Однако же появилась, смирись, – посоветовал Стэн. – Не попадайся ей на глаза, и все. Если собираешься оставить здесь машину, наложи на нее заклятье «Не смотри на меня». Не хватало еще, чтобы рядом со мной шныряли какие-нибудь управляющие.

Я окутал машину покровом скромности и выгрузил багаж. С расстояния в несколько шагов даже мне самому она теперь казалась скучной, заурядной, слегка обшарпанной машиной вроде автомобиля Мэллори, совсем как соседние. Я юркнул в гостиницу через служебный вход. Мне хотелось укрыться в номере до того, как девица Мэллори закончит свое фанданго. Я просто поверить не мог, что она тоже здесь. Думал – может, я ошибся и в подворотне пляшет кто-то другой?

Я вошел в фойе. Тихий величественный зал, который я помнил по прошлому приезду, теперь превратился в настоящий сумасшедший дом. Бороды. Объятия. Груды рюкзаков. Все в футболках. Приветственный рев. Единственный, кроме меня, человек в костюме был еще и в мантии до полу. Дожидаясь, когда финка за стойкой портье отыщет мой ключ – она была до того медленная, что я едва не взбесился, – я смотрел, как вверх ногами в зеркальном потолке прошествовала сквозь толпу процессия в рясах с клобуками. От них все шарахались и оттаскивали чемоданы у них с дороги, но при этом никому не удавалось посмотреть на них. И я понимал почему. Даже в зеркале, даже вверх ногами от них – как бы так выразиться – сильно разило мощью, причем мощью неправедной.

Впрочем, ко мне они отношения не имели. Получив наконец ключ, я снова посмотрел в зеркала. Мэллори со своим юным родственником как раз появились в стеклянных дверях главного входа. Это были точно они. «Зараза», – подумал я и помчался вверх по лестнице. Тут меня снова задержали – на этот раз шеренга людей, раздававших значки участников. Девушка, заведовавшая буквой «В», прижимала к себе плюшевого медведя и допытывалась, как писать мои имя и фамилию на значке. Пара крепких молодых людей, истекая пóтом, сражалась с машинкой, которая эти значки штамповала. Они подняли головы и выжидательно посмотрели на меня.

– Меня зовут Руперт… – начал я.

– Ой, прямо как Мишка Руперт из детских комиксов! – воскликнула девушка с медведем. – Какая прелесть!

– Он больше похож на Руперта Пфальцского, – заявил один из здоровяков, боровшихся с машинкой.

Только тут до меня дошло, что это женщина.

– Нет, он слишком симпатичный! – сказала медведеносица.

– Видно, что любит приключения, – твердо возразила та, что боролась с машинкой.

– У Мишки Руперта тоже было много приключений! – обиделась медведеносица.

На препирательства ушло некоторое время. Я настолько не привык, чтобы меня обсуждали в подобной манере, что стоял и тупо переводил взгляд с одной на другую, но тут на лестнице у меня за спиной раздался громкий низкий голос с характерным подвсхлипом, который мог принадлежать только девице Мэллори. Я взял себя в руки.

– Вы обе ошибаетесь, – сказал я. – Неужели вы никогда не слышали о Руперте Маге?

Нет, не слышали, и неудивительно, поскольку я сам его только что выдумал.

– Кто такой этот Руперт Маг? – спросила та, что с медведем, надписывая имя на чистом значке.

– Самый доблестный рыцарь среди магов, – ответил я. – Книги о нем выходили в двадцатые годы, возможно, они вам просто не попадались.

– А-а! Такой волшебный Берти Вустер! – пропыхтела та, что с машинкой. Они с напарником изо всех сил надавили на машинку, чтобы та выдала мне значок.

Я вспомнил про Стэна:

– С невидимым камердинером. Благодарю.

Едва я успел взять значок, как к столу подошла Мэллори за своим. Я убежал к лифту и, пока ехал на верхний этаж в компании элегантного юноши, одетого девушкой, все думал, где же допустил оплошность в работе и как впутал в дело девицу Мэллори, вместо того чтобы отгородиться от нее. Вспомнил, какие приливы ярости на нее у меня случались. Вот в них-то, видимо, и таилась разгадка: я слишком много думал о ней. А теперь, похоже, придется смириться с тем, что из-за меня линия судьбы Мэллори перепуталась с моей, Эндрю и четверых моих кандидатов. Хорошенькое дельце!

Когда мы доехали до верхнего этажа, элегантный юноша сурово поклонился мне. Я поклонился в ответ. Он зашагал на шпильках в одну сторону, я – в другую. Поразительно, но мы не встретились на противоположной стороне. По пути в номер я свернул за несколько прямых углов, обшитых зеркалами. За семь. Номер был у самого лифта с другой стороны. Правда, тогда я был поглощен мыслями о том, что я натворил с линиями судьбы, и не отдавал себе отчета, как все это странно. Просто закинул сумки на вешалку, заметил, что номер просторный, уютный, с мини-баром и большой кроватью, да и интерьер на удивление изысканный для гостиницы, – и переоделся в самую непритязательную одежду, какая только нашлась. Я и раньше опасался, что мне будет тяжело пережить этот конвент со всеми его безумствами. А теперь, когда тут оказалась еще и девица Мэллори, мне захотелось все бросить и уехать домой.

Но у меня были важные дела. Я прицепил значок, чтобы никто не подумал, будто я тут посторонний, изучил буклет в стиле «Алисы в Стране чудес», на котором значилось «Прочитай меня» под портретом угрюмого дракона, и обнаружил, что на церемонию открытия в Родной вселенной я уже опоздал. И побежал обратно вниз.

Я пропустил какое-то непредвиденное происшествие в самом начале церемонии. Когда я скользнул на свободное место в огромном зале, ведущий, некто Максим Хаук, у которого были светлые кудри, подстриженные на манер древнеегипетского парика, как раз извинялся неизвестно за что. В остальном мероприятие было неимоверно скучное. Я изучал президиум на сцене и зрителей в зале – и те и другие вызывали у меня одинаковые опасения. Хоть сколько-нибудь нормальный на вид был только Тэд Мэллори. Он был увеличенной и поздоровевшей копией несчастного больного, с которым я познакомился в Кенте, так что, несомненно, и правда состоял в родстве с Мари Мэллори, как предположил Стэн. В подтверждение этого я заметил и ту самую миссис Мэллори, которая открыла мне дверь в Бристоле – она сидела в первом ряду и всячески показывала, что внимательно слушает. Свитер у нее на этот раз был с букетом розовых атласных роз, распластанным по всей левой стороне. Меня так и подмывало похлопать ее по плечу и шепнуть, что на нее напали сахарные мыши-людоеды.

Я бы, конечно, никогда ничего подобного не сказал, даже не признался бы в подобных мыслях третьим лицам. Но на конвентах такое говорят запросто. Я был удивлен и очень обрадован, когда одна крайне симпатичная американка, с которой я познакомился за ужином, выразила мнение, что у миссис Мэллори произошла какая-то авария с клубничным мороженым.