– Нет-нет, – возразил ее супруг. – Ты просто не видела их вблизи. Это морские анемоны-паразиты.

Мы еще много о чем беседовали. Когда мы все очутились в баре, где я наконец лично познакомился с Риком Корри, а через него – с Максимом Хауком, мне уже стало прямо-таки весело и интересно. Думаю, что невольно ввел всех в некоторое заблуждение. Максим, похоже, был убежден, что я какая-то знаменитость инкогнито, и мои новые друзья, с которыми я познакомился за ужином, тоже, очевидно, так считали, но я не уверен, что это сыграло роль. В основном меня тогда одолевала досада на самого себя – обида, что я до сих пор жил, настолько отгородившись от мира. До того вечера я уже долгое время не вспоминал о том, как ценно общество людей, близких по духу. Конечно, для магидской работы нужно уединение, но становиться отшельником вовсе не обязательно.

Рик Корри, которому пришлось умчаться, примчался обратно, совсем запыхавшийся и озабоченный.

– Опять этот Тарлесс, – сказал он.

– Ох. Что на сей раз? – спросил Максим.

– Кажется, все устроилось, – ответил Корри, – но это обошлось конвенту в сорок фунтов.

– Уже? Так скоро?! – допытывался Максим. – Этот олух царя небесного пробыл здесь всего четыре часа! Рик, десять фунтов в час!

– Ну, понимаете, я поселил в номере Тарлесса Мари Мэллори, – объяснил Корри. – Ее тетка, дура этакая, забыла забронировать ей номер. Когда я увидел Мари, она чуть не плакала. А Тарлесс опоздал, поэтому мне пришлось найти ему номер в Железнодорожной гостинице, потому что все остальные свободные места нужны для издателей (кстати, ни один еще не приехал), и я сам отвез Тарлесса туда на такси вместе с тем неожиданно приехавшим хорватом и еще одним – кажется, русским. И я пошел и своими глазами осмотрел все эти номера, чтоб им пусто было, и там все нормально. Ничего лучше все равно нет. И тут мне говорят, что Тарлесс вернулся сюда, снова на такси, и скандалит, что у него душ не работает, и требует, чтобы мы оплатили ему такси. Я с этим разобрался, и он поехал обратно, опять на такси…

– Постойте, – сказал я. – Отсюда до Железнодорожной гостиницы ярдов сто.

– При одностороннем движении получается дальше, – уточнил Максим. – Но все-таки – сорок фунтов, Рик! Сколько раз он гонял такси туда-сюда?!

– К тому же у Тарлесса есть своя машина, – сказал Корри. – Это все за то, что я отдал его номер. Я как-то застеснялся слишком уж с ним спорить и, честно говоря, сбился со счета, сколько раз он приезжал на такси. С десяток. Что-то в этом роде. В конце концов я просто выписал шоферу чек. А теперь вот Тарлесс приехал сообщить, что опоздал на Эзотерику и хочет, чтобы такси дожидалось его целый час, и я решил, что это лучше пресечь.

– Если он захочет такси на обратную дорогу, отправь его ко мне, – сказал Максим. – Передай, что я найду ему велосипед.

Корри кивнул и снова умчался. Я лениво поглядел ему вслед в зеркало на дальней стене бара. И там опять была Мари Мэллори. Она тоже меня видела. Надо воздать ей должное: она ужаснулась. Чувства у нас взаимные. Я демонстративно отвернулся. Лицо у нее было довольно мрачное – подозреваю, что это ее обычное выражение, как и препротивная манера всхлипывать при разговоре, – но в остальном заметно, что она привела себя в порядок и уже не похожа на ту ведьму с фигурой снопом, которую я повстречал в Бристоле. На ней была красивая кожаная куртка и джинсы, и с прической она тоже явно попыталась что-то сделать. По-прежнему куст, но куст довольно стильный – и, кажется, еще и новые очки. Очевидно, моя сотня фунтов обеспечила перемены к лучшему. Мари стала похожа на человека. Я видел, как Рик Корри подскочил к ней, поболтал немного, снова умчался и вернулся с бокалами. У меня сложилось впечатление, что Рику она понравилась и он попытался даже приударить за ней – по-своему, застенчиво. На вкус и цвет товарищей нет.

– А что, из-за Тарлесса всегда столько хлопот? – спросил я Максима не без тревоги.

– Почти всегда, – ответил он. – Беда в том, что и писатель из него неважный, но он думает иначе. Правда, в таком жутком состоянии я его еще не видел. Наверное, его грызет что-то еще. Попрошу кого-нибудь… О, Цинка! Вот вы-то нам и нужны! Вы слышали про Мервина Тарлесса?

Цинка – не самое распространенное имя. Я ушам своим не поверил и окостенело развернулся на табурете. И точно – там, примерно мне по пояс, виднелась знакомая милая толстенькая фигурка Цинки Фирон в бордовом платье. Коллега-магид. Давняя возлюбленная. В последний раз мы общались, когда она прислала мне сообщение о Корифонской империи из-за нескольких миров в Да-сторону. Я понятия не имел, что она здесь делает. Пока Максим заказывал ей пинту ее любимого сидра, я нагнулся и спросил об этом.

– Руперт, я тоже тебя люблю, – сказала она. – Я здесь на отдыхе. Я всегда приезжаю на «ФантазмаКон» отдохнуть. Закрываю лавочку. Бросаю все дела и отдыхаю. Неотложные дела будет улаживать твой брат Сай. У тебя тут работа? Вижу, что да. Непривычные для тебя декорации, верно?

– Мне тут даже начинает нравиться, – признался я.

– Вот и славно, – сказала она. – Если кому из моих знакомых и надо расслабиться и снять шоры… Только не проси меня помочь по работе, не буду. У меня отпуск. Я серьезно.

Тут вернулся Максим с ее сидром, и мы снова обсудили сагу о Тарлессе с самого начала, в том числе и то, как он опозорился на церемонии открытия.

– Мужской климакс, – уверенно определила Цинка. – Разберусь.

Я искренне надеялся, что у нее получится, иначе у меня станет на одного кандидата меньше. При этой мысли я поднял глаза к зеркалу и увидел, что Мари Мэллори вжалась в спинку стула, пытаясь увернуться от отвратительной женщины, которая совала ей прямо в лицо огромный крючковатый нос и все говорила, говорила – а одета была, очевидно, в оранжевую палатку.

– Что это за жуткое создание в оранжевом? – спросил я.

Цинка тоже поглядела в зеркало. И с досадой стукнула кружкой о стойку:

– Проклятье! Тэнси-Энн опять поймала неофита! Сейчас вернусь.

И вернулась. Женщина в оранжевом умчалась, истошно вопя, Мэллори тоже исчезла, а Цинка как ни в чем не бывало снова сидела рядом со мной.

– Тэнси-Энн? – с тяжелым предчувствием спросил я.

– Фиск. Американка, – ответила она. – Не то чтобы злобная, просто всем известная надоеда. Не одолжишь мне десять фунтов?

– Пожалуй, – согласился я. Похоже, придется списать и второго кандидата. – А что случилось?

Она огляделась по сторонам, удостоверилась, что Максим на безопасном расстоянии говорит с кем-то другим (и правда – он орал в слуховой аппарат), и торопливо зашептала:

– У меня почти нет земных денег, будут, только когда продам кое-что в Торговом зале, а я не успела!

Так что я дал ей десятку. С подобными трудностями магиды сталкиваются сплошь и рядом. В целом вечер выдался очень приятный, если не считать, что у меня стало на двух кандидатов меньше. Я ехал в лифте наверх, понимая, что дух мой восстает против перспективы взять эту Фиск в ученицы, если, конечно, не выяснится, что она процентов на сто разумнее, чем кажется на первый взгляд. Если выбирать из двух женщин, так я бы, может быть, даже предпочел Мэллори. А это кое о чем говорит. Я уповал на то, что Мервин Тарлесс все же не безнадежен, если предположить, что его вывели из равновесия те самые таланты, которые делают человека потенциальным магидом. Плохо, когда наделен такими талантами и сам о том не догадываешься. Я-то знаю, что именно поэтому был совершенно невыносимым, когда учился. Мой братец Уилл тогда сухо называл меня «маленький паршивец», и, наверное, заслуженно. Но тогда, мрачно подумал я, то же самое в равной мере относится и к этой Фиск, которой я так боялся.