— А спустя пару месяцев после трагедии на остров высадились десять туристов, а вернулись лишь девять, — беззаботно продолжала Дарья.

Алиса великодушно посмотрела на женщину:

— Это что, новая версия «Десяти негритят»? Куда мог подеваться турист? Заблудиться тут точно нельзя.

— А он и не заблудился, а утонул. Хотел закрепить лодку, но не справился, ее стало уносить в море. Опасаясь, что без судна им придется задержаться здесь на неопределенный срок, поплыл за ней. А вода‑то ледяная, да и штормило. Так и сгинул. — Последнее слово Дарья произнесла вкрадчивым голосом.

— Дух захватывает.

Дарья не уловила в ее голосе саркастичные нотки:

— А какая шумиха была по поводу массовой гибели чаек, слышала? Чайки дохли десятками, мертвые тушки едва успевали убирать с пляжа. Грешили на птичий грипп. Потом выяснили: причиной отравления пернатых стали соединения ртути, попавшие в воду опять‑таки возле острова Недоразумения.

— В общем, здесь лучше не плавать, да? — рассеянно уточнила Алиса, наблюдая за Евгением. Дерево деревом, ей‑богу!

Не дожидаясь, пока болтливая Дарья опять что‑нибудь скажет, Алиса крикнула Сашке, что немного пройдется, и поспешно ретировалась.

С вершины невысокой сопки отчетливо выделялись очертания маяка — он темнел цыганской иглой, застрявшей в беззащитном небе. Чуть дальше, за мысом, виднелся коричневый куб деревянной избы. А ниже, вдоль плоского берега, вытянулись невзрачные цеха рыбзавода. Алиса села на нагретый солнцем валун.

Работа не клеилась, Евгений не мог расслабиться перед камерой, но Сашка уговаривал себя не психовать. Хотя в глубине души уже пожалел, что решил взять непрофессиональную модель. Не хотелось бы облажаться с заказом. Гонорар хороший, на него можно было технику обновить…

Сашка старался ободрить Женьку, но тот, похоже, от этого лишь сильнее напрягался. Выразительное лицо его каменело, позы получались неестественными. Агеев проверил превью — ни одного приличного кадра. За этим занятием его и застала вернувшаяся с короткой прогулки Алиса.

Она приобняла фотографа и заглянула в дисплей.

— Ого.

Агеев тяжело вздохнул. Это было гораздо хуже, чем «ого». Это был полный провал.

— У меня есть идея, — шепнула она. — Ты, главное, не тормози и снимай, хорошо?

Никто не успел опомниться, а Алиса уже сняла куртку, футболку и джинсы, оставшись в одном нижнем белье. Поколебалась мгновение и стянула трусики и лифчик. Подскочила к оторопевшему Евгению, что‑то ему сказала, рассмеялась. Обняла за талию, прижавшись всем телом, и снова проворковала что‑то на ухо.

Евгений бросил оторопевший взгляд на Сашку, но тот уже вовсю улыбался, поняв план Алисы. Он жестом показал Евгению, что все в порядке, и поднял камеру.

Алиса вертелась вокруг парня, как змея; ее золотистые волосы, доходящие до поясницы, сверкали под солнцем, как блестки слюды. Казалось, девушку не волновали ни зрители, ни прохладный ветер, обдувавший обнаженную кожу — она растворялась в этом мужчине, желала его так, как никого прежде.

На съемочной площадке воцарилась сосредоточенная тишина. Лишь носившиеся над морем чайки язвительно вторили щелчкам камеры.

Ошеломленный Евгений постепенно расслабился, втянувшись в игру. Оперся о скалу, скрестив руки на груди, и изобразил задумчивость. Алиса спряталась за его спину и обняла сзади. Ее скульптурные тонкие руки слепили белизной на черной ткани рубашки.

Сашка с азартом нажимал на затвор. Алиска придумала гениально, как ни крути, она превосходная артистка.

Еще несколько минут парочка меняла позы, пока Алиса окончательно не продрогла.

— Продолжай в том же духе. — Она томно подмигнула Евгению и поспешила к оставленной на раскладном стуле одежде.

Через час они уже поднимались на катер. Бородатый капитан завел мотор и плавно отчалил от берега. Дарья выглядела расстроенной: она ожидала или поломки двигателя, или пробоины в днище, или какой‑нибудь другой неприятности.

Агеев, Алиса и Евгений сидели рядом, оживленно обсуждая прошедшую съемку.

«Хорошо бы, если бы все проблемы решались появлением голой женщины», — с улыбкой подумал Сашка. Несколько фотографий вышли особенно удачными. Будет из чего выбрать.

За кормой дыбились волны. Мордастые нерпы, потеряв парочку соплеменников после визита касатки, беспечно плескались в прозрачных волнах, хвастались кружевным узором серых с белесыми колечками боков. С востока на небо наползали слоистые облака.

— У меня сегодня на день и вечер планы, — заявила Алиса, когда катер причаливал. — Так что к тебе не поеду.

Сашка кивнул, стараясь скрыть облегчение. Алиса нравилась ему, но сегодня он бы предпочел пообрабатывать фотографии.

Приехав домой, Сашка засел перед компьютером и колдовал над снимками до ночи. Уже собираясь выключить процессор, он внезапно передумал. Открыл безымянную папку на рабочем столе и нажал на единственный файл.

На черно‑белой фотографии ему краешком губ улыбалась брюнетка.

* * *

Он не написал даже строчки. Ни «здравствуй», ни «как дела». Просто прикрепил фото и отправил письмо.

Марина не сводила глаз со своего портрета. Она стояла в рассеянном свете фонаря, едва улыбаясь и глядя в пространство, а вокруг нее мерцала, сгущаясь, серая паутина ночи. В ее позе, в легком наклоне головы и линии плеч чувствовалось затаенное, граничащее со страданием одиночество.

Никто и никогда не видел ее такой. Казалось, фотограф проник в ее душу и вытащил наружу то, что она скрывала от себя самой — скрывала так долго и успешно, что успела позабыть, кем являлась на самом деле. Для всех вокруг Марина Летова была модным продюсером, язвительной подругой и веселой любовницей. Однажды примеренные маски превратились во вторую кожу. Она нравилась себе и окружающим, и было бы глупо что‑то менять. Маски функциональны, комфортны и просты в использовании. Они защищают. У масок есть только один недостаток — они прилипают намертво, так, что отдирать потом приходится с мясом…

В памяти возник образ сероглазого парня с ямочкой на подбородке. Приятная озабоченность судьбой «Арктики» отодвигала мысли об Агееве на задний план, но те нет‑нет да и прорывались наружу, расшатывая ее деловой настрой. В каком‑то научном журнале Летова прочитала о том, что память человека никогда не соответствует объективному прошлому. Воспоминание — это не повторное воспроизведение (или прохождение нервного импульса по одним и тем же местам и связям, как ранее считали нейробиологи), а творческая реконструкция, попытка заново пережить то, что когда‑то было ощущением. Фактически старая информация в мозге переписывается и часть ее как будто затирается новой. Таким образом, если не подпитываться свежими эмоциями, вызванными определенным объектом или явлением, со временем воспоминание станет значительно отличаться от оригинала.