По крайней мере, можно вычеркнуть из списка подозреваемых полковника с женой – впрочем, нельзя сказать, что он действительно их в чем-то подозревал. Пусть оба явно интересовались загадочным парашютистом и были не прочь о нем посудачить, но полковник как-никак отдал годы и годы служению родине в пекле Индии. Нынешний дом казался полковнику вновь обретенным раем. А вот доктор приютил немецкого беженца, и на это стоило обратить внимание.

Бен прошел мимо солидного, зажиточного викторианского дома мисс Гамильтон. Сколотив состояние на северных мануфактурах, ее отец перевез семью поближе к изысканному столичному обществу и подальше от дыма фабричных труб. Престарелая мисс Гамильтон была последней из семьи. Бен оглядел особняк. Интересно, заставили ее принять эвакуированных из Лондона или она по-прежнему живет одна с такой же старой служанкой по имени Эллен? Он задержался у кованых ворот, но так и не смог придумать подходящий предлог для визита.

Затем Бен постоял у военного памятника, прочел список местных парней, павших на Великой войне. Шестнадцать человек из одной деревеньки. В одной семье погибло трое братьев. Будет ли список длиннее после этой войны? Он вздохнул и пошел дальше.

Новое бунгало Бакстеров расположилось рядом с их строительной площадкой. Высокие ворота, ведущие к площадке, были закрыты, а изнутри доносился стук молотков. Кто же строит во время войны, удивился Бен, но тут же понял, что нужно ведь ремонтировать городские дома, пострадавшие от бомбежек. Неудивительно, что Бакстеры процветают.

Уроки только что закончились, и дети выбегали из старого школьного здания, толкаясь и пихая друг друга, чтобы поскорее пройти через калитку. Он заметил, как двое рослых фермерских сынков теснят худосочного мальчишку, которого он раньше не видел, и подошел к ним.

– Прекратить! – велел он. – Поберегите силы для немцев.

Тот из драчунов, что покрупнее, скривил губы в презрительной усмешке.

– Болтать-то все горазды, а как я погляжу, сами-то вы не воюете с немцами, как мой брат.

– Если я хромаю, Том Хаслетт, это еще не значит, что я не могу драться, – парировал Бен. – Имей в виду, в Тонбридже я был чемпионом по боксу среди юниоров, и бьюсь об заклад, что по-прежнему сумею отправить тебя в нокаут одним ударом. Да только я считаю, что нельзя драться с теми, кто слабее, и тебе тоже следовало бы это запомнить. А ну пошли отсюда все. По домам!

Глаза мальчишек нервно забегали, и они ретировались. Бен улыбнулся младшему мальчику.

– Я тебя раньше здесь не видел, – сказал он.

– Меня зовут Алфи, я из Лондона.

– А, так ты тот мальчик, что нашел труп?

– Верно.

– Не страшно было?

Алфи покачал головой:

– Да не, в Лондоне я видал и похуже.

– Ты отважный парень. Но ты должен уметь за себя постоять. Не давай себя в обиду.

Алфи вздохнул:

– Так они ж по нескольку как навалятся. И все как один агромадные.

– Хочешь, научу тебя паре боксерских приемов, пока я еще не уехал?

– Правда? – с надеждой спросил Алфи.

– Я, конечно, не одобряю драк, – добавил Бен и подмигнул. – Я же сын викария, сам понимаешь.

Алфи широко улыбнулся.

– Что говорят в школе об этом твоем парашютисте? – поинтересовался Бен, когда они вместе направились прочь.

– Никто ж ничего не знает. Одни говорят, дескать, немецкий шпион. Мол, фрицы скидывают парашютистов куда ни попадя, чтобы, когда будет вторжение, они перерезали телефонные провода и все такое прочее.

– Значит, местные уверены, что будет вторжение?

– А как же, – ответил Алфи. – Этот лорд, ну, который из Фарли, даже учения устроил, показывал нам, как драться вилами и лопатами. Только, как по мне, не больно-то это нам поможет против танков и самолетов с бомбами, правда?

– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – успокоил его Бен. – Но если дойдет… – Фраза повисла в воздухе.

Расставшись с юным Алфи, он двинулся дальше по деревне, размышляя о том, что сказал мальчик, – будто парашютиста прислали для диверсионных акций перед вторжением. Однако при нем не было инструментов, чтобы, к примеру, резать телефонные провода. Следовательно, кому-то из местных жителей предстояло передать ему эти инструменты и, возможно, пустить на постой. Бен остановился у приемного кабинета доктора, подумал, покачал головой и не стал заходить. Он знал доктора всю жизнь. Не тот это был человек, чтобы обманывать своих и селить у себя предателя.

Разделив с отцом легкий ужин – крутое яйцо и салат, – Бен решил, что нельзя сидеть сиднем каждый вечер и вести светские беседы, раз его прислали сюда по делу.

– Я, пожалуй, схожу в паб, отец, – сказал он. – Вдруг увижу кого-нибудь из старых приятелей.

– Хорошая идея, – кивнул преподобный Крессвелл.

– Хочешь пойти со мной? – предложил Бен.

Викария это, похоже, позабавило.

– Я? Благодарю за приглашение, но я, пожалуй, не гожусь для прогулок по пабам. Ты же знаешь, я ограничиваюсь одной рюмкой хереса, остальным посетителям такое не понравится. А ты иди, мой мальчик. Иди, развейся. Одному Всевышнему известно, долго ли нам еще вкушать пусть даже мелкие радости.

Бен кивнул, хотел сказать что-то ободряющее, да так ничего и не придумал. Маловато сейчас причин надеяться на лучшее. Вдруг через год они уже будут пить немецкое пиво? Или голодать? Прозябать в рабстве? Томиться в концлагерях? О таком даже думать не хотелось.

На фоне розового заката носились летучие мыши, галдели грачи, устраиваясь на ночлег в кронах высоких деревьев за домом священника. Обогнув деревенский луг, Бен направился в «Три колокола». Он толкнул дверь паба, и изнутри донесся приятный гул голосов. Мужчины, сгрудившиеся у барной стойки с кружками пива, дружно обернулись.

– Добрый вечер, мистер Крессвелл, – сказал бармен. – Рады снова видеть вас дома.

Бен подошел к барной стойке и заказал пинту пива.

– Так ты надолго или просто заскочил отца проведать? – поинтересовался один из мужчин.

– Да вот урвал пару дней отпуска, – пояснил Бен. – Хорошо хоть ненадолго выбраться из Лондона.

– Много повидал бомбежек? – спросил другой.

– Не без того, – ответил Бен. – Но к ним привыкаешь. На работе никто и головы уже не поднимает, когда ревет воздушная тревога.

– А что за работа? – спросил другой.

– Да в одном министерстве.

– Чем именно занимаешься?

Бен усмехнулся:

– Ты же понимаешь, нам запрещено обсуждать работу.

– «Запрещено обсуждать работу», – повторил чей-то голос у них за спиной, и Бен обернулся. К ним направлялся тощий парень с ярко-рыжими волосами. Билли Бакстер, сын строителя. Бен почувствовал, как рука сжимается в кулак. Когда они были детьми, Билл любил его изводить. Теперь он ухмылялся. – У тебя, значит, секретная работа, да, Бен?