Лезвия мелькали с невероятной быстротой, словно парень открывал и закрывал веер.

Мыш против воли почувствовал, как притягателен для него этот металл, его лязг, блеск, опасность. У него даже запершило в горле, так захотелось ему почувствовать его уверенную тяжесть в своей руке.

– Ну! – подбодрил его парень. – Смелее, возьми! И никогда не сомневайся, если придётся бить. Всегда бей первым, так надёжней.

Железо отбрасывало яркие блики, сладко и холодно слепило глаза. Мыш не шевельнулся.

– Дети, мир – это шоу насилия. И горе тому, кто явится на это шоу неподготовленным.

Он улыбнулся, давая понять, что последний совет был адресован им как абсолютным неудачникам от человека, понявшего жизнь и оттого пребывающего на её вершине.

– Ваше счастье, что есть я, – сообщил он, и Мышу показалось, что нос парня, и без того немаленький, удлинился ещё больше. – Пользуйтесь моментом.

– Нет, – твёрдо мотнул головой Мыш, не поднимая головы и сосредоточенно пережёвывая шаурму.

– Но, может, хоть это? – с оттенком презрительной безнадёжности в голосе спросил человек.

Он достал отрезок пластика размером с банковскую карту, который вдруг ощетинился острым скошенным лезвием.

– Не надо, – ответили вместе Мыш и Ветка.

– Но это же пустяк, игрушка. Возьмите. Вдруг пригодится?

– Нет.

– Да бросьте…

– Слушай, дружище, шёл бы ты ножками туда, откуда явился, – теряя терпение, посоветовала Ветка. – Топ-топ, топ-топ. Реально на нервы действуешь.

Молодой человек с хорошо спрятанной ненавистью встряхнул руками, рукава отозвались глухим металлическим грохотком, словно там был спрятан целый арсенал. Присел перед Веткой на корточки и вкрадчиво произнёс:

– Конечно, я пойду. Ко-не-чно…

Он протянул руку к её ноге и, едва касаясь, провёл кончиком ногтя от колена до лодыжки. Ткань джинсов, следуя за движением его пальца, послушно разошлась, открывая голое тело.

– До свидания, цыплятки, – выпрямившись, бросил на ходу парень.

Мыш и Ветка в недоумении смотрели на располосованные джинсы.

– Тонкая работа, – с оттенком восхищения произнесла наконец Ветка. – Ткань распорота, а кожу даже не задел. Мастер.

– Убью!

Мыш вскочил и, прежде чем Ветка успела удержать его, кинулся за угол, за которым исчез торговец.

– Стоять, Мышатина! – крикнула девочка, устремляясь следом.

Мыш стоял сразу за углом и недоумённо озирался, парня нигде видно не было, и спрятаться ему тут тоже было негде.

– Где он? – обернулся мальчик.

– Ты с дуба рухнул? Куда понёсся? – накинулась на него Ветка. – Он же набит оружием! Порезал бы тебя на лоскуты!

– Но не мог же я просто так дать ему уйти!

Ветка крепко обняла его, давая понять, что больше никуда не пустит.

Мыш несколько раз глубоко вздохнул, успокоился. Шевельнул руками, признавая её победу:

– Ну, всё-всё. Можешь отпустить. Никуда я не побегу.

Ветка одёрнула его куртку, поправила «носок» на голове у мальчика.

– Вот так. А то растрёпанный, как воробей. Что-то ты сегодня очень порывистый.

– Станешь тут порывистым…

Мыш хмурился всю дорогу обратно, а когда они входили в театр, произнёс:

– Ветка, может, я с ума схожу?

– Как говорил Чеширский кот, «все мы здесь немного не в своём уме».

– Нет, я серьёзно. Мне теперь кажется, что тот гадёныш был похож на «Пропаганду насилия».

– Кого? – не поняла та.

– Ну, на демона из Репинского сквера, – неохотно пояснил мальчик.

– А, помню. Остроносый такой, у него ещё что-то типа щита было, а на нём пистолеты, автоматы.

– Ладно, забудь. У меня мозги закипают, похоже.

– Нет, ну, он действительно похож, – задумчиво произнесла Ветка. – И потом, знаешь, когда он резал джинсы, на меня таким холодом повеяло. От человека такой холод исходить не может.

– Значит, будем вместе с ума сходить. Это в чём-то даже весело, – обратил всё в шутку Мыш, и Ветка заметила, что в голосе его и вправду послышалось облегчение.

Оле-Лукойе

Они шли по ледяному полю, и ему, казалось, не будет конца. Всюду, куда ни кинь взгляд, лежал гладкий полированный, синий, словно небо, лёд. Кое-где его пересекали ветвистые, похожие на замершие белые молнии, трещины. Дети, сколько ни вглядывались в прозрачную глубину, не могли понять, какова толщина льда под ними.

Солнце заливало пустоту слепящим светом.

Мыш захотел пить, лёг ничком, протопил дыханием лунку во льду, лизнул.

– Вода вкусная, – сообщил он ей. – Что бы ни случилось, от жажды мы не умрём.

Идти всегда далеко, если не знаешь, где конец твоего путешествия.

По трещинам пробегали блики, и тогда сходство с молниями становилось особенно сильным.

Временами они видели вмёрзшие в лёд предметы, но рассмотреть их чаще всего было невозможно, так глубоко они залегали. Лишь однажды дети смогли разглядеть лежащую раструбом вверх раковину – её глянцевая, младенчески-розовая внутренняя поверхность отражала солнце.

На горизонте появились разбросанные на расстоянии километра-двух друг от друга груды камней, похожие на муравейники или усечённые конусы. Дети направились к ближайшей. На плоской вершине её лежал сухощавый парень с длинными нечёсаными волосами. Лет на семь-восемь старше Мыша и Ветки, он спал, свернувшись калачиком. Похоже, ему снился интересный сон, поскольку лицо его непрерывно двигалось.

Ветка подняла небольшую, размером с фасолину, льдинку и кинула в парня. Льдинка подлетела к плечу спящего и, не коснувшись, исчезла, оставив после себя облачко пара. Заинтригованная, Ветка предприняла ещё одну попытку. Тот же результат: исчезновение и пар.

Мыш нашёл камешек с горошину. Тот ударился о плечо парня, отпружинил. Проскакал блохой по валунам «муравейника» и упал к ногам детей. Мальчик машинально поднял его, повертел в пальцах и передал Ветке: