— Как он мог убить троих наших воинов?

— Изловчился, собака, повезло ему.

— Ты думаешь, что говоришь? Один полянин, земледелец, убил трех воинов?

— Сам удивлен, бай, но это так.

— А там, — он указал на два других трупа, — его отец и мать?

— Да.

— Узнайте, была ли семья у этого сына и где она? Я не вижу тут женщину с детьми.

— Сейчас, господин.

Мерген сам допросил соседей.

— Была семья: жена Румяна и сын малой.

— Где они? Ты не осмотрел дома?

— Не до того было.

— Осмотри, да хорошенько, поляне иногда глубоко в землю зарываются.

Мерген взял с собой двух воинов и направился к дому сына старейшины, именно там тот первый раз схлестнулся с бележами.

Осмотр ничего не дал. Светлица, главная комната, пуста, две оставшиеся также, в клети только посуда с зерном.

— Шайтан! Неужто сбежали? — Мерген в сердцах ударил саблей по лавке.

— Не могли они, мы бы увидели, поймали, — вступились воины.

— Но тут их нет.

— А ну-ка, десятник, сойди с места.

— Чего?

— Ты стоишь на тряпье, а в доме чисто. С чего вдруг тряпье посредине комнаты?

Десятник отошел, ратник ногой разбросал рубахи да штаны, закрывавшие вход в подвал. Перед захватчиками показался люк с кольцом.

— Это же ход в подземелье.

— С чего тут быть подземелью? — удивился второй ратник.

— А ну, открывай, — приказал десятник.

Бележи подняли крышку. Мерген увидел лестницу, стал спускаться.

Румяна не выдержала ужаса и вскрикнула. Десятник заметил молодую женщину с ребенком на руках.

— Вот вы где! А ну, выходи!

Но Румяна не могла оторваться от пола. Тело словно онемело от страха. Она крепче прижала сына к груди, от чего тот еще сильнее за-кричал.

Мерген кивнул воинам:

— Взять их наверх! К баю!

Женщину и ребенка потащили к Каплату.

Здесь Румяна, увидев мертвых мужа, отца и мать, перестала плакать и подняла голову вверх. Даже Колька, двухлетний ребенок, перестал кричать.

Каплат выкрикнул:

— Смотреть на меня!

Помощник перевел.

Женщина обожгла безжалостного горца взглядом, полным ненависти.

Бай выдержал его:

— Гордая? Что ж, чтобы достойно вести себя, тоже нужны немалые силы. Молодец!

И в этот момент Румяна неожиданно плюнула в лицо бая.

Каплат вытер плевок:

— Вот ты как? Хоп, ты сама решила свою судьбу.

Он кивнул помощнику. Тот вырвал из рук женщины ребенка и бросил его на землю. Мальчик захныкал. Мать рванулась было к нему, но ее подхватили под руки. Хамзаят с диким криком выдернул саблю из ножен и изрубил ребенка на куски.

По селу пронесся женский вой.

Каплат сказал Мергену:

— Она твоя, забирайте в дом и развлекитесь на славу. Потом выбросите ее сюда.

Насилие длилось недолго. Окровавленное тело женщины выволокли во двор. Следом вышли довольные горцы.

Каплат поднял саблю, и его головорезы накинулись на сельчан. Они рубили младенцев, стариков, избивали женщин, девиц и отроков.

Тех, кто подходил для продажи, собрали вместе. Хлестали плетками, разрывая одежду. После принесли колья, выдернутые из плетней, к ним привязали полонян так, чтобы они могли стоять друг за другом, не в состоянии сделать шаг в сторону. Собралась приличная колонна.

Хамзаят повернулся к баю:

— Двадцать две молодые бабы, шестнадцать девиц, столько же отроков, детей меньше десяти и еще одиннадцать мужиков, что взяли на пожарище. Правда, трое из них ранены, но легко.

— Сколько всего? — спросил бай, не желавший утруждать себя подсчетом.

— Семьдесят пять, господин.

— Собирать скот, коней, бить птицу, обходить землянки. Провизию погрузить в телеги, забрать все добро. Только быстро. Все надо делать быстро!

Бележи бросились по жилищам и стойлам, кто-то поспешил за табуном и стадом, что паслись неподалеку.

Вскоре за пленными полянами выстроился обоз из шести телег. Отара, стадо коров — всего более двухсот голов. Да еще табун в двадцать лошадей.

Наконец умаявшийся от беготни Хамзаят доложился баю.

— Все готово к выходу. Вот только…

— Что?

— Воины спрашивают, кому что достанется.

— Передай, все это — наша добыча. А кому что достанется, решим позже, как вернемся домой. Но хватит всем! Подожгите все, что можно поджечь, и уходим!

— Слушаюсь.

Пока помощник занимался сборами, бай Каплат подъехал к девицам. Те прятали лица, смущались чужака. Бай внимательно осмотрел их.

Подъехал помощник:

— Село горит, бай!

Каплат указал на трех девиц:

— Этих связать, и в телегу под охрану.

— Подарок беку? — усмехнулся горец.

— Делай, что велят!

Девиц отвязали от шестов, спутали руки и ноги и забросили поверх тряпья в телегу.

Каплат обернулся, радуясь, как огонь пожирает то, что еще совсем недавно было мирным селением трудолюбивых славян. Здесь счастливо жили семьи, здесь рождались и росли дети, доживали свой век старики… Теперь все в прошлом.

Бележи не осторожничали при поджогах. Огонь перекинулся в лес, но это не волновало бая. Пусть хоть все сгорит и сгинет, главное — он выполнил задание и взял неплохой ясырь. Непонятно только, что с ним делать. Тащить с собой — сдерживать движение войска. На месте в поле не оставить. Но это пусть бек решает.

Солнце опустилось к закату, когда сотня бая Каплата вышла к стану бека. Ганзал Шамат решил здесь устроить стоянку. Сотни разбрелись, располагаясь на отдых. Поставили шатер для бека. Горели костры, готовилась еда.

Завидев отряд Каплата, слуга доложил об этому Шамату. Тот вышел на улицу.

От сотни отделились два всадника, подъехали к шатру, соскочили с коней. То были бай Каплат и его помощник Ильдар Хамзаят.

— Ну что, Асхат, вижу, неплохую добычу взял ты в лесном селении. Сколько? Сотню?

— Меньше, господин, семьдесят пять человек. Да и добра немного, все же селение в тридцать дворов. Надо скот распределить по сотням, себе я оставлю столько же, сколько отдам другим.

— То твои дела. Как прошло дело?

— Пришлось немного побиться с полянами. Земледельцы, а туда же — в драку. У меня шестеро погибших.