Бай ушел. Шамат достал из-под подушки свиток, развернул его на ковре, взглянул на тархана:

— Показывай, каким путем пошел твой брат.

Тимур ответил:

— В том нет необходимости, его знает болышчы.

— Мне что, в походе постоянно обращаться к нему? Туда или не туда мы идем? Где нам удобнее встать лагерем? Какие места лучше обойти? А сломает твой помощник себе случайно шею, тогда что? К Оке я своих людей выведу, но попаду ли в нужное место? Так что показывай.

— А чем?

Бек хлопнул в ладоши, возникла наложница:

— Принеси уголек из погасшего костра.

— Слушаюсь, господин.

— А ты, — бек повернулся к Тимуру, — пока ногтем путь обозначь, да нажимай сильнее, чтобы след остался.

Тимур Гальбар выполнил требование главы племени бележей.

Вернулась наложница. Бек сам начертил путь, по рисунку от ногтя.

— Вот теперь другое дело. Теперь и свиток под рукой, и путь я знаю. Ну, а потребуется, поможет твой человек. Идем.

Они вышли из шатра. Около него кроме охраны переминались с ноги на ногу болышчы Тарбак, бай и пятеро хорошо вооруженных воинов с молодыми, крепкими конями.

Помощник подошел к Шамату:

— Все готово, бек, но хотел спросить, для провизии наши повозки давать или…

Бек прервал подчиненного:

— Тархан даст, ведь так, Тимур? — усмехнувшись, бек посмотрел на Гальбара.

— О том договора не было.

— Неужто пожалеешь две-три телеги?

— На твою рать и десяти мало.

— Значит, дашь десять. Все, можете ехать. Повторюсь, как только все оговоренное будет здесь, я выхожу на поиски твоего брата и племянника.

Поняв, что спор с этим наглым горцем бесполезен (а племя бележей можно вполне отнести к горному, так как обитали они в предгорье), хазарский тархан кивнул:

— Хоп, я дам повозки с лошадьми, но как насчет возниц?

Бек принимал решения быстро.

— Сюда их пригонят твои люди, далее — моя забота.

Шамат подозвал к себе старшего отряда бележей, десятника первой сотни бая Асхата Каплата, Самада Фариди.

Воин подошел, снял шлем, поклонился:

— Слушаю, господин бек!

— Тебе бай дал здание?

— Да, господин.

— Мошны с деньгами держи при себе, воинам указать, какая провизия нам нужна, смотреть за погрузкой. Особо за бурдюками с водой. В Хамлыхе не задерживаться. Как возьмете все, что передаст тархан, сразу же в обратный путь. Если отъезд придется на закат, все одно уходить и вставать на ночевку лагерем у дороги. — Он заметил тень сомнения на лице десятника: — В чем дело, Самад? Тебе что-то не по нраву?

— Извини, господин, добра слишком много, а охраны слишком мало. Если пост выставлять на стоянках, то люди не смогут отдохнуть. Да еще рядом хазары-возницы.

— Напрасное беспокойство, Самад. Здесь никто не посмеет напасть на отряд нашего племени. Последствия могут быть очень тяжелыми.

— Немало разбойников бродит вдоль торгового пути. Им плевать, чей это обоз. Налетели, порубили, забрали добро и — в степь.

Шамат резко повернулся к тархану:

— Возниц выделишь из воинов. Они должны иметь вооружение и охранять обоз в пути. Такого договора тоже не было, Тимур, но за это уже заплачу я. По возвращении, из ясыря.

— Хоп, — ответил Гальбар.

Он был не в том положении, чтобы перечить беку.

Отряд бележей и с ними тархан двинулись к промежуточной остановке у селения Кабачи. Но того не потребовалось. Воины горного племени задали такой темп, что затемно дошли до столицы каганата. Помня наказ бека, десятник разбил лагерь в пяти верстах от Хамлыха.

Тархан удивился:

— Почему мы стали здесь, Самад? До города недалеко, мы спокойно придем в Хамлых ко дворцу, где всех нас разместят, накормят, напоят, устроят отдыхать.

Десятник ответил:

— Таково повеление бека, а его слово — закон. Мы будем ночевать здесь. Ты же начинай сбор обоза, чтобы утром подвезти сюда все, о чем договорился с Ганзалом Шаматом.

— Утром никак не получится.

— Привезешь, как получится. Насколько мне известно, поспешить в твоих интересах.

— Это так. Ладно. Ожидай. Будет обоз, будет вооруженная охрана из возниц. Только… я слышал, бек наказал тебе взять мошны, а ратникам указать, что нужно из провизии, и смотреть за погрузкой. С этим как быть?

Десятник погрузился в задумчивость. Для него это была трудная задача. С одной стороны, оставаться на отдых в Хамлыхе он не мог, с другой — он должен был принять мошны, а воины — проследить за отгрузкой провизии. С мошнами ладно, дирхемы он может пересчитать и здесь, а вот обоз?

А Тимур Гальбар торопил:

— Ну, Самад, время идет!

Десятник поступил по-восточному мудро. Раз за обозом должны смотреть его воины, а он принять деньги, то отряду следует разделиться.

Он ощерился, это было его улыбкой:

— Все пойдут с тобой, тархан, я же останусь здесь.

Тимур рассмеялся:

— Ох, и хитрец же ты, Самад!

— Иначе нельзя. Забирай воинов и уезжай. Завтра жду вас здесь. Деньги сам привези, считать будем.

— Один не справишься?

— Не в том дело. Не хватит дирхемов — с кого спрашивать? С твоего человека, который ответит: ничего не знаю?

— Ладно, сам привезу. Покойной тебе ночи.

— А вот я тебе того пожелать не могу, но воинам моим дашь отдохнуть не менее полночи. Все!

Десятник сотни Каплата отвернулся, выискивая площадку для отдыха.

Отряд теперь уже во главе с хазарским тарханом двинулся к крепости Хамлых.

Обоз из девяти повозок, за каждой из которых поднимали пыль отары овец и баранов, привязанные к телеге, с возницами отряда и тарханом, что вел этот поезд, подошли к месту отдыха десятника, когда тень солнца была трижды меньше предмета.

Остановился обоз непосредственно у шалаша десятника.

Тархан соскочил с коня:

— Салам, воин, я исполнил условия бека.

— Салам, тархан. Хорошо. Усман! — окликнул он старшего ратника из отряда, уходившего в Хамлых.

— Да, Самад.

— Что было в городе?

Воин рассказал, как они приехали ко двору тархана, как еще вчера отобрали скот, солонину, крупы. Потом отдохнули до зари и продолжили сбор обоза: загрузили бурдюки с водой. Осмотрели коней, повозки. Рассказал все, как формировался обоз.

— И вот мы тут, — закончил он свою речь.