В 1947 году Черчилль направил эту картину – «Зимний солнечный свет, Чартвелл», а также еще одну свою работу на конкурсную комиссию Королевской академии художеств, вновь спрятав свое громкое имя под псевдонимом Дэвид Винтер. К удивлению автора, работы получили высокие оценки и были включены в состав экспозиции. На следующий год Черчилль направил на выставку еще три картины. 1948-й стал особенным в творческой биографии нашего героя. За «постоянное служение Королевству и его людям, а также личные достижения в искусстве живописи» ему было пожаловано звание почетного члена Королевской академии художеств. В порядке исключения диплом был подписан не президентом Академии, а ее патроном и попечителем королем Георгом VI (1895–1952). Отныне Черчилль стал академическим художником, а его работы неоднократно выставлялись во многих европейских странах, Канаде, США, Австралии и Японии. Эти картины войдут в состав постоянных экспозиций Королевской академии художеств, галереи Тейт, музея искусств в Далласе, Смитсоновского института в Вашингтоне и Метрополитен-музея в Нью-Йорке.

В 1958 году в США (Музее искусств Нельсона-Аткинса в Канзас-Сити, штат Миссури) состоялась первая персональная выставка Черчилля, на которой были представлены 35 его работ. В день открытия ее посетили почти 5,5 тыс. любителей искусства, а всего ее аудитория составит свыше полумиллиона человек. Из Канзас-Сити экспозиция отправится сначала в тур по США (Детройт, Нью-Йорк, Вашингтон, Провиденс, Даллас, Миннеаполис, Лос-Анджелес), затем будет показана в Канаде (Торонто, Монреаль, Фредериктон и Ванкувер), Австралии (Канберра, Сидней, Брисбен, Мельбурн, Хобарт, Аделаида и Перт), а также Новой Зеландии (Данидин, Крайстчерч, Веллингтон и Окленд). В родной стране под патронажем Королевской академии первая персональная выставка Черчилля состоялась на следующий год. Для нее было отобрано 62 работы, сделав их автора пятым художником за всю историю Академии, удостоенным столь масштабной экспозиции. Всего выставку посетили больше 140 тыс. человек.

На плодотворной почве популярности произрастают крепкие побеги коммерческого успеха. Сначала Черчилль не был сторонником расставаться со своими полотнами, считая их «слишком плохими, чтобы продавать, и слишком дорогими – чтобы просто дарить»{144}. Но со временем он постепенно стал менять свое отношение. В 1927 году одна из его картин, написанная в королевской резиденции Балморал, была передана благотворительному обществу, выставлена на аукцион и продана, к немалому удивлению автора, за 120 фунтов. После кончины Черчилля стоимость его работ возросла на порядки. Если в мае 1965 года на первом трансатлантическом аукционе «Сотбис» его картина была приобретена за 39 200 долларов США, то уже в 1977-м за творчество британца заплатили 148 тыс. фунтов. Дальше – больше. В декабре 2006 года «Вид на Тинерхир», написанный Черчиллем в 1951 году в Марокко и подаренный через два года генералу Джорджу Маршаллу (1880–1959), был продан за 612,8 тыс. фунтов. В июле 2007 года на торгах «Сотбис» стоимость работы «Чартвелл. Пейзаж с овцами» превысила 1 млн фунтов.

Насколько оправданы столь высокие цены с художественной точки зрения? Или все дело в популярности автора произведений? Разумеется, имя Черчилля сыграло определяющую роль. Но сказать, что написанные им картины не представляют интерес как произведения искусства, значить погрешить против истины. На это же указывают профессионалы и критики. Среди художников выделяется точка зрения Пабло Пикассо (1881–1973), заметившего, что «если бы Черчилль занимался живописью профессионально, то он смог бы спокойно зарабатывать неплохие деньги». Аналогичного мнения придерживались Джон Лавери и Освальд Бирли{145}.

Среди критиков у нашего героя есть как почитатели, так и скептично настроенные эксперты. К первым можно отнести директора Национальной галереи Ирландии профессора Томаса Бодкина (1887–1961), отмечавшего, что для произведений Черчилля характерны «выдающаяся решительность, определенность и неисчерпаемость», а также известного искусствоведа Эрнста Гомбриха (1909–2001), написавшего на эту тему отдельную статью и полагавшего, что британский политик смог достичь в живописи «профессионализма, который удовлетворяет специалистов, стоящих на страже традиционного мастерства». Другие, например искусствоведы Роберт Пейн, Денис Саттон, Аарон Беркман и Эрик Ньютон, видели в Черчилле лишь «художника по выходным», для которого живопись была в первую очередь формой релаксации, а его работы, несмотря на их «восхитительную сущность», лишены «волшебства, свойственного гениальным художникам, всю свою жизнь посвятившим поиску таинственной природной красоты». Большинство же критиков придерживаются умеренных взглядов, считая, что хотя Черчилль и не был великим живописцем, его работы небезынтересны для публики. Так, президент Королевской академии сэр Хью Максвелл Кэссон (1910–1999) назвал нашего героя «любителем с ярко выраженным природным талантом; если бы у него было больше практики и академических знаний, из него получился бы высокий профессионал, особенно как колорист», а директор галереи Тейт сэр Джон Ротенштейн (1901–1992), предлагая «оценивать художников по лучшим работам, а не по их ошибкам», признает, что «Черчиллем был написан целый ряд картин редкой красоты», а для его творчества в целом характерно «искреннее наслаждение простыми красотами природы»{146}.

В 1921 году руководство The Strand Magazine предложило Черчиллю написать эссе о своем увлечении. Клементина попыталась отговорить своего благоверного, считая, что если он начнет рассуждать об искусстве, то «разозлит профессионалов», а если – о своих работах, то его обвинят в «наивности и зазнайстве». Опасения Клементины не были беспочвенны. Тем более что рассуждения политика о живописи вряд ли могли укрепить его репутацию решительного лидера, скорее наоборот, в то время подобные наклонности для политиков воспринимались в обществе как признак «психической нестабильности». Но Черчилль, девизом которого было – «никогда не думать о самоограничении, а лишь о самовыражении», отринул возможность неприятных последствий и принял вызов{147}. Он напишет эссе «Живопись как времяпрепровождение», которое выйдет в двух номерах The Strand Magazine за декабрь 1921 года и январь 1922 года и будет проиллюстрировано двенадцатью его работами. Спустя четверть века Черчилль объединит это эссе со своей статьей 1924 года «Увлечения» и подготовит отдельную книгу – «Живопись как времяпрепровождение» с репродукциями восемнадцати своих работ.

Условно, это произведение, которое стоит особняком в творчестве Черчилля, можно разделить на две части. В первой части он развивает мысль Бурка Кокрана о том, что в основе отдыха лежит «смена сферы деятельности», и перечисляет различные виды досуга, видя в них помимо релаксации средство обретения душевной гармонии и надежную обитель, где всегда можно восстановиться, а возможно и остаться. «Разбейте сад, в котором будете наслаждаться жизнью, когда разбивать уже будет нечего», – советует политик. Рассматривая различные хобби, автор особенно выделяет живопись, которая не требует настолько больших энергетических затрат, как занятие спортом, и не так утомительна после рабочего дня, как чтение. «Я не знаю какого-либо другого занятия, которое, совершенно не изматывая тело, настолько полно бы поглощало ум, – делится Черчилль своим опытом. – Какие бы заботы ни принес день, какие бы угрозы ни таило в себе будущее, едва картина начинает рождаться, все тревоги отступают, им больше нет места в голове. Они уходят в тень и исчезают во мраке. Даже время почтительно отступает в сторону». Кроме того, живопись прекрасно подходит на роль спасительной обители среди моря невзгод, лишений и разочарований. «Счастливы художники, потому что они никогда не одиноки, – признает Черчилль. – До конца дней их сопровождает свет и цвет, мир и надежда. Я надеюсь, что это может произойти с каждым». В своем призыве начать рисовать Черчилль не убеждает всех стать профессиональными живописцами, он предлагает просто получать от процесса создания картин удовольствие, наслаждаясь не только красотой вида, но и одним из самых удивительных состояний, которое может испытать человек, – творчеством. Мыслить и чувствовать – это так по-человечески, но творить – поистине божественно! Кроме того, живопись позволяет по-иному взглянуть на путешествия, когда «бессмысленную суматоху туриста» заменяет «спокойное созерцание философа». Сам Черчилль активно сочетал свою страсть к путешествиям