этом убедишься. Ипполит отплыл в Грецию и дал возможность трапезиту поэкспериментировать с ядом. Тогда он и придумал добавить его к косметическим снадобьям. Ты и сам знаешь, что когда кто-нибудь умирает от отравления, внимание лекаря и полиции концентрируется на еде и напитках. Под подозрение попадают родственники и рабы.

– Верно-верно, – согласился Менос.

– Жену и ребенка стратега Инах убил случайно: он собирался вручить ларчик Ипполиту, но Дианта схватила его со стола и унесла.

– Она жаловалась на неспокойный сон, – дрожащим голосом сказала Дианта, готовая заплакать. – После родов ей трудно было уснуть, вот я и предложила мой бальзам. Инах заказал у ювелира красивые коробочки и сам упаковал их, а я забрала, не спросив. Решила: какая разница, кто получит бальзам, муж или жена, все равно как-нибудь поделятся.

Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась. Трапезит продолжал равнодушно пялиться в окно, и начальнику полиции вдруг захотелось сделать ему больно.

– После смерти близких стратег на некоторое время утратил рассудок, и Инах перестал волноваться, что его преступление раскроется. Ипполиту было не до мошенничества, он винил себя в покупке проклятой амфоры. Но постепенно ум его просветлел, и мужчина взялся за работу. Он дружил с Идоменеем и переживал, что тому пришлось оставить службу. Ипполит вернулся к неприятной истории, нашел документы, опросил писцов и еще раз все пересчитал. Когда он получил доказательства против Инаха, то вызвал его к себе прямо с утра. На более позднее время стратег запланировал встречу с экономом. Он прочел трапезиту свое письмо к царю, которое потом все приняли за предсмертную записку. Верно? – Ксантия толкнула пленника в бок. – Говори.

– Я сказал ему, что его тоже накажут – он начальник и должен был следить за порядком, – Инах говорил тихо и затравленно. – Но Ипполит наплевал на это, он хотел справедливости для Идоменея.

– А потом ты схватил нож и ударил его в шею, так?

– Минуточку, – вклинился начальник полиции. – Но как же ты одолел Ипполита, он ведь был намного сильнее тебя.

Глафира вновь выступила вперед и протянула Меносу флакон, завернутый в тряпицу:

– Мы нашли это в кабинете трапезита. Купоросное масло, прокипяченное с вином. Если вынуть пробку, по комнате разольются пары дурмана, и мы все потеряем сознание, если не задержим дыхание. То же самое произошло с Ипполитом.

– Да чтоб мне провалиться в Тартар, – пробормотал Менос и бережно опустил флакончик на столешницу.

– Идоменей обнаружил труп и письмо, запачканное кровью так, что смысл полностью изменился. Учитывая подавленное состояние Ипполита, никто не усомнился, что он покончил с собой. А об утреннем визите Инаха все забыли, поскольку дом стратега всегда был переполнен людьми. Итак, убийство удалось, мошенничество – тоже, но не успел трапезит перевести дух, как ему снова потребовались деньги. Подтасовывать цифры в служебных отчетах он побоялся, зато вспомнил о припасенном яде и легенде о проклятой амфоре, автором которой стал сам Ипполит. Тот сосуд разбили вдребезги, зато Инах заказал новый – точную копию – и столкнул с крыши гончара, когда он справился с задачей. Так возникла целая организация: человек, пожелавший избавиться от кого-то, приносил записку со словами: «Познай пределы, человеку данные» в храм Гора. Ее забирал один из жрецов и передавал выжившей из ума старухе. Она, в свою очередь, отдавала амфору и устраивала целое представление с чтением заклинаний. Бедняга почти не соображала, что делает, она принимала Инаха за некоего духа или, может, даже бога и отчитывалась перед ним с помощью условных сигналов. Я предполагаю, что она писала имя очередной жертвы на заброшенном обелиске, что в оазисе Сенусерта – там осталось несколько полустертых букв. Никто из заказчиков не знал про яд – трапезит обезопасил себя от всяческих рисков и не общался с ними напрямую.

– Но почему? – удивился Менос. – Зачем огород городить? Вон, головорезы из Кротовых нор почти не таятся.

– Инах – не головорез, – возразила Ксантия. – Он уважаемый чиновник и собирался оставаться таковым в глазах общества. Главк, сын торговца лесом, сначала заказал убийство отца, а потом раскаялся и во всем сознался нам. Но он не смог рассказать ничего существенного, потому что сам не знал. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Потом мы стали собирать информацию, Инах испугался и приказал убить нас. Он пришел в капелею, поговорил с каким-то лысым прохвостом (думаю, он тебе знаком), а тот передал весточку в Кротовые норы.

– Но вы до сих пор живы, – заметил Менос.

– Мы отбились, – скромно уточнила Ксантия. – Узнав об этом, Инах спровоцировал поджог капелеи, натравив на местную публику религиозных фанатиков. Лысый и Главк погибли.

– Значит, свидетелей нет?

– Есть, – заговорила беременная женщина. – Меня зовут Немея. Два года я была любовницей Инаха и теперь жду от него ребенка. Он обещал на мне жениться, сказал, что его жена смертельно больна.

– Прекрасно! – взорвалась Дианта. – Мало того, почтенный Менос, что я терпела выходки этого старого скряги, отказывала себе во всем и растратила свое приданое, чтобы поддержать его в трудные времена, так он еще объявил меня полутрупом! Как тебе это нравится?

– Сведения об оплате виллы ты найдешь у Лаогора, – подытожила Ксантия. – И сможешь сверить заработок трапезита с его тратами. Дианту он вчера попытался убить: улизнул из канцелярии в суматохе, тихонько проник в дом и столкнул ее с балкона. Этого будет достаточно для суда. К сожалению, причастность Инаха к убийствам Эдии и Гелеона мы уже не докажем.

– Докажем, если применим пытки, – начальник полиции демонстративно размял кисти рук, словно собирался приступить к допросу прямо здесь и сейчас. – Хочешь сказать что-нибудь в свое оправдание, Инах?

– Всего этого не случилось бы, если б я не влюбился, – ответил тот, пожимая плечами.

– Э-э-э, нет, – вступила Дианта, угрожающе надвигаясь на мужа. – Видите, куда он клонит? Теперь в его бесчеловечных поступках виновата несчастная молодая женщина! Я знаю тебя много лет! Ты убивал из алчности и зависти, жаждал богатства, а любовницу завел, чтоб потешить самолюбие. И у тебя даже не хватает смелости признаться!

Инах повернул к ней голову, на его губах застыла мерзкая улыбка, как у театральной комической маски.

– А тебя, – сказал он. – Я намеревался убить давно. Подложил под циновку на крыше большие бусины, и ты упала, но выжила. Надеюсь, останешься хромой до конца своих дней.

Дианта бросилась на него, но Глафира и Немея удержали ее за локти. Тогда женщина изловчилась и плюнула прямо в ухмыляющееся лицо трапезита.

Эпилог

– Нет, подумать только, – восклицала Галия уже в десятый раз, расставляя на столе блюда с жареной курицей, овощами и вареным горохом. – Убийства – дело рук