Пыхтит, но не бросает…

Мама дорогая! Я наконец-то рассмотрел, что это такое!

Присыпанная золой и мусором мясная туша – та самая, которую враги жарили на вертеле! Вертел, кстати, тоже здесь – торчит из туши. Капустин умыкнул его заодно с «шашлыком»!

Всё это добро тянет килограммов на пятнадцать.

– Брось мясо, идиот!

– Нет! – рычит Дима. – Нам… нельзя голодать. Это вредно для мозгов!

Что да – то да.

– Брось… кому сказано?!

Капустин решительно качает головой:

– Не могу! Оно – сочное и в меру прожаренное!

Отпихивает меня плечом и воздевает свою ношу над головой – почти, как легендарный Данко. Даже круче – потому что без всякой мистики. Путь героя легко отследить по капелькам жира…

У Бинка лопается терпение. Он выдирает мясо из цепких пальцев Капустина и кое-как, ремнями винтовок, прикручивает на пленного хахира.

Я оглядываюсь.

Бронекар уже заметно ближе. Он слегка тормозит, огибая отвесную скалу…

Маленькая фора.

Мы ныряем в узкий проход между утёсами. Но дальше опять открытое место.

Едва выскакиваем из-за утёсов – камни начинают вибрировать под ногами, и в воздух поднимается облачко пыли.

Ударили «глушаком»!

Мать их так! Ну, разумеется, тот раструб на башенке – не ворон отпугивать!

Отчаянный рывок вверх по каменистому склону. Хоббит хрипло матерится и бластером тычет «кентавра» в то, что у людей прозаически именуется «задница».

Прибавить ходу!

Живей, парнокопытный!

А мы – врассыпную! Зигзагами!

Скорее!

Выжигая из мускулов остатки энергии!

Пока что-то от нас зависит.

Пока станнер-пушка работает не слишком точно!

С меньшей дистанции – фокусировки хватит. Когда-то Бинк рассказывал мне принцип действия…

Накроют всех одним выстрелом. И спокойно выйдут собирать тушки.

Очнёшься уже, как американская рождественская индейка – весь по рукам и ногам упакованный…

Фиг вам!

Вперёд!

Пот заливает глаза…

Шевели поршнями, Лёха!

Опять спасительное нагромождение валунов.

– Не оторвёмся, – на ходу мрачно шепчет Бинк.

– Да, – ласково озирается пленный хахир, – пора передохнуть, люди. А то так недолго и копыта отбросить!

– Щас ты сам у меня отбросишь!

– Никто вас пальцем не тронет, даю слово. Всё, что от вас надо… выполнить ма-а-аленькую просьбу.

– Ага. Только сначала ты выполнишь. Веди нас к Святилищу!

Все замолкают.

В памяти всплывает разговор наёмников – там, в хижине.

«Совать голову в зубы смерти…»

Давилки, ревуны и прочие милые сюрпризы…

– Это глупо, – выдавливает хахир.

Мы с Бинком обмениваемся короткими взглядами.

Разумеется, я помню слова хахира о том, что вблизи Святилища вырубается аппаратура. Значит, есть вероятность, что заглохнет чёртов бронекар…

Или мы четверо «заглохнем» – напоремся в темноте на какую-то фигню.

Неизвестно, что произойдёт раньше…

Зато ясно: если теперь нас повяжут, всё равно придётся тащиться в это грёбаное Святилище – хоть и при свете дня!

Бинк тычет стволом кентавру в бок:

– Здесь ведь рядом… Если за пять минут не дойдём – значит, ты плохой проводник.

– Я… я почти не помню дорогу.

– Тогда на хрен ты нам сдался!

– Спокойно, – усмехается Ер-Кис, до сих пор хранивший молчание, – не трогай скотину… Я и сам знаю путь.

Хахир зло бормочет что-то сквозь зубы. А я ошалело изучаю спину бомжа. Второй раз он меня удивляет.

Вслед за Ер-Кисом мы взяли левее. По осыпающемуся склону достигли вершины гряды и успели проскочить через неё до того, как на склон с гулом выползла металлическая туша бронекара.

Хлопнуло в воздухе. Задрожала земля…

Они снова промазали.

Хотя были на целый десяток метров ближе.

А нам повезло – опять начался лес. Почти такой, как внизу – разве что деревья были тоньше. Зато росли они гуще.

Что-то похожее на ели?

Мы проворно нырнули сквозь живой частокол на опушке.

Дальше сложнее – местами ветки вообще переплетались. Хоть мы больше не лезли в гору, вынуждены были яростно продираться сквозь чащу.

– Долго ещё? – буркнул я.

– Не очень, – отозвался Ер-Кис и прибавил иным, почти командирским тоном: – Без команды не стрелять! Всем идти цепочкой. Держаться за мной – след в след!

Чего он городит? Обычный лес – нет пока и намёка на опасность. Реальная опасность дышит в затылок…

И всё-таки мы подчиняемся.

Только Дима сердито бубнит:

– Не тормози! Прибавь ходу!

Боится, что мясо отнимут?

Впереди, выше самых высоких деревьев, торчит одинокая скала – гигантская глыба с белой, словно на солнце выгоревшей маковкой. Нутром чую – где-то там и находится проклятое Святилище…

Хотел спросить об этом у Ер-Киса.

Но слова застряли в горле. А мир затопила тьма.

Я сдираю «ночники». Тьма слегка сереет, озаряется лучиками звёзд… И оживляется руганью Капустина.

– У тебя тоже? – хрипло спрашиваю.

– Очки вырубились… мать их!

– И у меня, – сухо подтвердил Бинк.

Впереди вспыхивает луч – Ер-Кис зажёг фонарик.

– Следом за мной, – глухо напоминает, – ни шагу в сторону!

Как же здесь темно…

Проклятая чащоба будто облита чернилами. И, кажется, вокруг луча впереди мрак ещё больше густеет.

Хоббит со связанным «кентавром» идут вторыми. Бинк помалкивает, а хахир что-то тихо бормочет по-своему. Монотонно, уныло…

Что это с ним?

И вдруг до меня доходит.

Парнокопытный молится. Без особой надежды просит сохранить свою гнилую, никчемную душу…

Ему жутко. Жутко по-настоящему – до холода в его шести конечностях…

Иб-Хебу его услышит?

А нас – самозваных Посланников?

– Стоп! – командует Ер-Кис. – Да заткнись ты! – свирепо озирается на хахира. Гасит фонарик.

Пару мгновений мы цепенеем в кромешной тьме. Она полна звуков…