Она, конечно, не хотела тратить драгоценное время на разговоры. Но, кроме того, просто боялась сглазить, раньше времени раструбив об этом заманчивом предложении. Потому что Олеся, при всех своих достоинствах, обладала одним существенным недостатком: она была болтлива, как парикмахерша и массажистка в одном лице.

— Хорошо, зайчик, я тебе перезвоню! — ответила Олеся, нисколько не обидевшись.

— Только, умоляю, скорее!

Сжимая трубку в правой руке, Лиза размахивала левой, пытаясь остановить машину.

Как назло, все проезжали мимо.

Наконец ей удалось остановить какие-то потрепанные «Жигули». Она плюхнулась на заднее сиденье и бросила водителю, уроженцу одной из южных республик бывшего Союза:

— Тучков переулок!

— Это гдэ? — осведомился тот, неспешно оборачиваясь. — Я, дэвушка, у вас в городе недавно…

— На Васильевском острове!

И тут зазвонил Лизин телефон.

— Записывай! — проговорила Олеся и продиктовала подруге номер, добавив: — Ты не представляешь, чего мне это стоило!

— Олесечка, зайчик, я тебе отработаю! — ответила Лиза и торопливо набрала номер.

Ответил ей совсем не тот голос, с которым она разговаривала сорок минут назад. Это было выразительное контральто с едва уловимыми южнорусскими интонациями.

— Извините, с кем я говорю? Это менеджер ансамбля «Петербургские виртуозы»? — взволнованно проговорила Лиза. — Я Раевская, Елизавета Раевская…

— С чем я вас и поздравляю! — насмешливо ответило контральто. — И чего же вы от меня хотите, госпожа Раевская? Контрамарку?

— Я хотела сказать, что не успеваю на прослушивание… нельзя ли перенести его на полчаса? На половину третьего?

— Прослушивание? Какое прослушивание, милочка? — Обладательница контральто была явно удивлена. — У нас не запланировано ничего подобного!

— Простите, — перебила ее Лиза. — Вы, наверное, не в курсе. Мне час назад звонила менеджер вашего ансамбля — не вы, другая женщина — и сказала, что Владимир Борисович хочет меня прослушать…

— Милочка, у нас нет другого менеджера, я с этим и одна вполне справляюсь. И вообще Владимир Борисович сегодня очень занят и никого прослушивать не собирается. И кроме того, милочка, у нас в ансамбле нет вакансий.

— Но как же… ваша пианистка уходит в декрет… меня пригласили…

— Милочка! — В голосе собеседницы, определенно, прозвучало нетерпение. — Нашего пианиста зовут Святослав, и я не думаю, что он собирается в декрет. Конечно, может быть, я не в курсе всех его личных планов…

Лиза хватала воздух ртом.

Ее голубая мечта таяла прямо на глазах. Она не хотела упускать ее и все еще за что-то цеплялась:

— Ну как же… Владимир Борисович специально снял помещение с хорошей акустикой в Тучковом переулке…

— Да вы что, милочка? — Из телефонной трубки на Лизу дохнуло полярным холодом. — Чтобы мы сняли помещение в такой дыре?! У нас есть собственный зал для прослушиваний, в прекрасном месте, в центре города… так что извините, милочка, мне некогда с вами болтать!

Из трубки понеслись короткие сигналы.

— Стой! — бросила Лиза в спину водителю. — Высади меня здесь!

— То ехать, то стоять… — бормотал тот, подруливая к тротуару. — Только, дэвушка, ты мнэ заплатишь, как договорились…

— Заплачу, заплачу! — отмахнулась Лиза и, сунув ему деньги, выскочила на тротуар.

Она шла по улице, переживая горькое разочарование и обдумывая происшедшее.

Сейчас, когда она задумалась всерьез, ей было трудно понять, как она могла поверить в тот странный звонок. Во-первых, с чего это такой крупный музыкант заинтересовался бы ее скромной особой? Хороших пианистов в городе десятки, если не сотни.

Во-вторых, она вспомнила, что пианист в ансамбле и в самом деле мужчина. Как она могла это забыть?

В-третьих, Тучков переулок — явно неподходящее место для всемирно известного ансамбля. Это малолюдный, подозрительный уголок Васильевского острова, где в массе обитают бомжи и «синяки».

Да, она явно была не в себе — видимо, так сильно подействовало на нее волшебное предложение, уникальный шанс попасть в такой замечательный ансамбль!

Но тогда — что это было? Кто-то просто так жестоко подшутил над ней?

Нет у нее знакомых, способных на такие розыгрыши!

До конца дня Лиза была не в себе: ей все время вспоминалось непонятное утреннее происшествие, потом девушку завертели-закружили повседневные дела, и она выбросила из головы чью-то идиотскую шутку. Хорошо, что никому не успела об этом рассказать — выставила бы себя на посмешище!

Ближе к вечеру позвонил Старыгин, сказал, что у него есть новости: он нашел еще одну часть таинственного текста, но расшифровать его никак не сможет без Лизы, и поэтому им просто необходимо встретиться и поговорить.

Лиза чуть было не спросила, о каком тексте идет речь — она и Старыгина-то узнала с трудом. Но вовремя спохватилась, так что он, кажется, ничего не заметил.

Осторожно подбирая слова, она припомнила, как несколько дней тому назад совершенно случайно встретила в мебельном магазине симпатичного реставратора. В годах, конечно, но довольно приятный мужчина, опять-таки профессия интересная, много знает…

Лиза Раевская, интересная молодая женщина, жила в сумасшедшем ритме. Неважно, что была она не бизнес-леди, не занималась политикой, а профессию имела весьма творческую — пианистка. Современная жизнь не оставляет времени на сантименты и раздумья. Некогда сидеть и мечтать, нужно работать.

Работала Лиза много — выступления, концерты, гастроли, репетиции, а кроме того, ежедневные трехчасовые занятия за инструментом (Святослав Рихтер, говорят, играл по пять часов в день, но у Лизы на большее просто не было времени).

Лиза своим временем очень дорожила, а занятия музыкой с раннего детства выработали в ней дисциплинированность и твердость. Мечтать о несбыточном, как уже говорилось, было не в ее характере, так что Лиза всегда ставила перед собой только реальные, выполнимые задачи. Бывали, конечно, исключения — вот как сегодня утром, когда она поверила, что ее вот так, с бухты-барахты, могут взять в известный ансамбль, но такое случалось крайне редко. Лиза успешно изживала в себе романтичность и девичьи грезы.

Не следует думать, что Лиза была исключительным прагматиком и эгоисткой. К примеру, покойную Амалию Антоновну она искренне любила, навещала ее по велению сердца, заботилась как могла.

История с клавесином возмутила ее ужасно, Лиза едва не убила идиота-племянника и устроила скандал у мерзавца Пауцкого. Но, сообразив, что с директором магазина она справиться не сможет, и, что называется, выпустив пар, Лиза выбросила из головы этих мелких людишек, а также клавесин — все равно он ей не достанется. И что толку рыдать и рвать на себе волосы, у нее нет на это времени.