Не успели мы дойти до выделенного городскими властями клочка земли на центральной площади, как утренний туман, уже давно больше напоминавший лёгкую морось, превратился в настоящий ливень. Первые редкие капли размером с горошину, ловко затекавшие за шиворот, стащили за собой с неба нескончаемые нити, холоднющие, как лягушки, прыгающие по ногам, заглядывающие в сапоги, радостно обнимающие за плечи… Я было вжала голову, пряча шею, но мокрые волосы, мазнувшие по спине, дали понять, что от дождя не спастись. Лица будущих невест ненадолго превратились в нечто среднее между мухомором и болотной жабой, но вскоре окончательно отмылись, выпустив на волю настоящую, весьма приглядную, внешность деревенских красавиц. Вот только любоваться ими было особо некому. Конечно, упрямые торговцы, большинство из которых уже застолбили лучшие места на площади, никуда не собирались уходить. Из закромов самых опытных появлялись навесы, огромные плащи и просто куски ткани, какой не жалко. Как грибы, вырастали палатки, спасающие драгоценную утварь. Ушлый старичок с длиннющей кипельно-белой бородой бегал от одного лотка к другому, предлагая на продажу хитрую ткань, по которой вода скатывалась, как по гусю. Торговля шла бойко и, если дождь не прекратится весь день, обещала к вечеру озолотить его. Любава вовсю торговалась за кусок волшебной ткани. За тряпку старичок заломил такую цену, что, продай Любка все разом пирожки вместе с кузовком, не откупилась бы. Поэтому врождённая бережливость (если речь не шла о новом сарафане) не позволяла ей сходу опустошить кошель.

— Три золотых? Дедушка, одумайтесь! Этой тряпке в солнечную погоду красная цена два медяка!

— Так ведь, до солнца-то, кхе-кхе, нынче как до океяна… — посмеивался старичок, прекрасно понимающий, что конкурентов у него нет и, если не эта девица, так другой торговец, пожалевший товар, купит навес, — дорога ложка к обеду. А до ентого обеда да без моей ложки ваши пирожки — хитрец потянул носом над кузовком с ароматной выпечкой — не доживут. Купи у дедушки, а то жить не на что старику! — закончил он неожиданно жалостливым тонким голосочком.

Старичок отчетливо звякнул изрядно потяжелевшим за утро кошельком, но профессионально несчастный взгляд ни на секунду не изменился, а голос не сфальшивил.

— Дедушка, ну три золотых! Ну где ж это видано?! — хныкала Любава.

На том беды не закончились. Даже если товары не смоет дождём, продавать их пока некому. Количество торговцев на площади росло, а вот покупатели мокнуть не торопились. Избалованные обилием товаров горожане не желали вылезать из тёплых домов. И мне это было не на руку. Я надеялась затеряться в толпе и весь день вместе с Серым сторожить Тихона, который, кстати, улыбаясь, шёл прямо к нам.

— Здравствуйте, красавицы! — поприветствовал нас художник. — А я вот, думаю, дай прогуляюсь, раз уж проснулся. Погодка — красота!

Мы удивлённо взглянули в небо, с которого всё так же равномерно лило. Тучи обосновались аккурат над площадью, зацепившись за крыши домов, и не собирались никуда уходить.

— Что такие хмурые, красавицы? — веселился Тихон. — Али дождик не любите? Освежает же! Ух, как хорошо!

— Хорошо было бы, кабы мы в сухости и тепле на этот дождик смотрели, — заметила хмурая Стася.

— Ой, так вы мокнете? — обрадовался Тихон. Многозначительный взгляд трёх красавиц на выданье подтвердил его догадку.

— А вот прикупят сейчас у меня навес, да и перестанут, — подмигнул старичок торговец Любаве, уверенный, что дурочка у него сейчас весь тюк скупит.

Тихон аж всплеснул руками от негодования:

— Да что ж вы делаете, красавицы?! Какой покупать?! Я вам сейчас, мигом, навес сам обустрою. Что ж я, разве девочек без подмоги брошу?!

Белобородый, приобретя небывалую прыть, попытался перекричать и оттеснить Тихона, почуяв ускользающую добычу, но вертлявый художник, приговаривая «сейчас, девоньки, я токмо до дома и обратно. Как же я сразу не подумал-то?!», растворился в струях дождя. Продавец злобно плюнул ему вслед, повернулся к нам, плюнул ещё раз и гордо удалился разводить следующего покупателя.

Я помчалась за Тихоном, бросив сестре, что один он навес не дотащит и старшим надо помогать. Нагнала почти сразу. Творческий человек, он притормаживал у каждой приметной тётки, для каждой находя похвалу, говоря что приятное, заставляя зардеться бабищу даже самой пугающей внешности. Томно свисающие ветви деревьев, прячущиеся под крышами мокрые птицы и облезлые коты также подвергались тщательному осмотру и восхищению.

- Ну что за день! — восхищался мужичок. — Вот глянь, все злые, мокрые… А теперь наверх посмотри.

Я послушно задрала голову, прищурила глаза, чтобы брызги меньше хлестали. Серое небо тянуло вниз мокрые тонкие руки, умывая уставшую от жары землю, прибивая висящую в воздухе пыль. Я вдохнула запах мокрого дерева мостовой, улыбнулась щекочущим лицо каплям.

— И правда красота, — призналась я.

— Вот! — Тихон обрадовался, — Это ведь как посмотреть. Ежели голову никогда не поднимать, то окромя грязной лужи и не увидишь ничего. Каждому надо иногда поднять глаза к небу.

Тихий мужичок с первого взгляда не показался мне мудрым старцем. Как, впрочем, и со второго. Но теперь ясно, почему Агриппина вышла за него замуж. Человек, видевший мир настолько прекрасным, насколько, кажется, сам мир себя не воспринимает, заслуживает искренней любви. И как ему теперь сказать, что любимая женщина мечтает сжить его со свету? Даже если удастся уберечь Тихона от гибели, сможет ли он смотреть вокруг с той же детской восторженностью, что сейчас? Или озлобится, потеряв веру в людей?

— Едва успел, — виновато сообщил присоединившийся к нам Серый.

— А, малец! — обрадовался Тихон, — вовремя подошёл. Поможешь нам навес нести. А то мне одному неудобно, а девку негоже нагружать. А ты, умница, командовать будешь. Без твоей помощи никак.

— Конечно, дядька Тихон, — с готовностью согласился мальчишка.

— Дядька Тихон?!

— А что? Ты меня надолго сторожить оставила, ну я и познакомился с хорошим человеком поближе. Весёлый он, интересный. Ты знала, что красный цвет не один на свете? Их, оказывается, аж тринадцать бывает! Черемной, багрец, мясной, кумашный… Эээ…

— Боканный, — подсказал Тихон.

— Стоп, — прервала я закадычных друзей, — я тебя по делу оставляла, а ты тут лясы точил оказывается?

— Одно другому не мешает! Я так Тихону и сказал, мол, убить тебя кто-то хочет. Кто-то неизвестный, — Серый особо подчеркнул последнее, дескать, не надо пока человеку про жену рассказывать.

— Ой дура-а-ак… — протянула я.

— Не обижай мальца, — вступился Тихон, — он же как лучше хочет. Да и втроём веселее будет душегубов искать, а?

Нет, я сдаюсь. Эти мальчишки, в каком бы возрасте они ни были, категорически не умеют быть серьёзными.

__________________________________________________________

[i] Праздник урожая в конце сентября (вересеня).