В лагере бандитов было, чем поживиться. Но, признаться, брать что-то из их вещей оказалось противно. Мужчины выкопали яму и стащили в неё все шесть тел, забросав землёй и ветками. Вряд ли эти люди достойны праведного погребения, но бросать их посреди леса на корм зверью негоже. Мы молча спустились к звенящему неподалёку ручью. Каждый хотел смыть с себя память о страшной драке сильнее, чем кровь.

Надея дрожал всем телом. Бандит из него и правда получился бы никудышный. А Серый был спокоен, хоть и молчалив.

Я остервенело тёрла ладони, но мстилось, сильнее растираю страшную чёрную жуть по рукам. Плеснула пригоршню ледяной воды в лицо и попыталась заплакать. Я пережила страшное. Мужа чуть не убили. Меня чуть не убили. На моих газах оборвались шесть жизней, а ведь каждая могла ещё принести кому-то пользу.

Бесьи дети!

Я ни чуточки не жалела!

Серый, как всегда, подошёл бесшумно. Он как-то умудрился помыться в крохотном холодном ручейке, и липнущая к рукам рубашка наверняка сильно холодила. Или он дрожал по другой причине?

— Как ты?

Муж обнял меня и сжал трясущиеся руки в своих — всегда горячих и надёжных. Никогда ещё он не казался таким большим и сильным. Впервые я осознала: рядом с ним безопасно. Что бы ни случилось, какие бы гадости не подбрасывала на нашу дорогу Недоля, он сумеет меня защитить, отстоять у любых невзгод. Я подняла на Серого совершенно сухие глаза.

— Я должна жалеть?

— Нет, — твёрдо ответил муж.

— Я убила, — я постаралась найти в себе хоть каплю сострадания, но так и не смогла, — я даже не задумалась. Убила, уверенная, что так было надо.

— Так было надо, — Серый взял моё лицо в ладони, — Я не жалею о своём поступке, и ты тоже не должна. У нас не было выбора и даже если бы был, я всё равно предпочёл бы избавить мир от этих людей.

Холодок пробежал по телу. Серый, сам того не желая, произнёс именно то, что так боялась высказать я. Мне было стыдно лишь за то, что я не испытывала ни малейшей жалости к шестерым мёртвым ублюдкам. Ничего, переживу. Земле полегчает, если подобные им существа не станут её топтать. Я искренне надеюсь, что, если не мы, так кто другой помог бы Маране прибрать Лиховида с его шайкой к рукам. И пусть мне тёмными ночами станут сниться кошмары с мёртвыми глазами. Я не жалею. Я бы поступила так снова.

— Замёрзла? Достать плащ?

Я покачала головой. Вроде не так уж и холодно.

— Почему ты не перекинулся целиком?

— Не успевал.

— Врёшь.

— Вру. Но если бы я начал обращаться, у них была бы доля времени на тебя. А доля — это очень долго.

— А так тебя чуть не убили. Они бы ничего и сообразить не успели. Смотрели бы с разинутыми ртами.

— Может быть. Но рисковать тобой я не намерен. Чего раздумывать о былом? Что угодно могло случиться. Меня могли убить во время превращения. Или один из них выжил бы и бросился всем вокруг рассказывать про оборотня близ Торжка…

— Да кто бы ему поверил?!

— Ты удивишься…

— Но Надея тоже всё видел! Или ты намерен теперь и его прикопать? — я взглянула на оттирающего с рукавов брызги крови мужичка. Вид у него такой, что ясно: в жизни больше не сунется в лес и уж точно не возьмёт в руки оружия. А ведь, в отличие от нас, он никого не убил. Не бывать Надее истинным сыном своей деревни. И слава всем Богам за это! — Откуда ты знаешь, что Надея не станет всем рассказывать про оборотня?

Серый испытующе посмотрел на перепуганного мужичка. Будто и правда раздумывал, не избавиться ли разом от пары проблем.

— Я не знаю. Я надеюсь.

Дождь продолжал выстукивать на деревянной мостовой затейливую мелодию. Пока несли навес до наших продрогших торговок, пока ставили его, непрестанно споря, чья сторона выше и как лучше натягивать, продрогли до нитки. Любава с подружками, довольные, тут же спрятались от непогоды, хотя и промокли меньше других: говорливая хохотушка-Заряна успела подружиться с удалыми соседями по лоткам. Два рослых любопытных парня с радостью приняли трёх красавиц под свой полог, до нашего возвращения.

Когда я, едва удерживаясь на заботливо подставленном Тихоном скользком бочонке, изо всех сил тянула на себя дерюжку, один из новых знакомых наших торговок выскочил из укрытия прямо под дождь — помогать. Положившая на него глаз Заряна негодующе обернулась, но второй парень с лёгкостью переключил на себя её внимание, довольный, что ему больше улыбок достанется.

— Девица, куда ж ты такую тяжесть таскаешь? — возмутился крепкий малый, отбирая у меня невесомую ткань. Ему даже на бочонок становиться не пришлось — Давай подсоблю, а ты мне лучше покамест о себе расскажи: откуда будешь? Торговать али покупать приехала? Есть ли, кому косу расплести?

Я покраснела и заозиралась в поисках Любавы. Видать, нам подсобить вышла и где-то тут крутится. Быть не может, чтобы городской щеголь выскочил мокнуть, чтобы со мной парой словечек перекинуться. Но Любава стояла где и прежде, а за сплошной стеной дождя, небось, и вовсе сестру не видела. Это ж что мне говорить теперь полагается? Я зашаталась, чуть не соскользнув. Молодец выручил — прихватил меня за попу, чтоб не упала, и тут же смутился, убрал руку. Но довольную гримасу оставил.

— Спасибо, милдруг, мы и сами справимся! — бойко затараторил Серый-Эсмеральда. В привычных мужских портах, но бабском платке, он не походил ни на себя, ни на выдуманную попутчицу. Непонятно даже, девка или парень. Я тоже в штанах была, но во мне хоть коса девицу выдавала. Новый знакомый окинул Серого удивлённым взглядом, не умея понять, надо ли сказать что лестное али турнуть, чтоб не мешал. — Иди-иди!

Друг всё грубее отталкивал конкурента, втискиваясь между нами.

Знакомец прищурился, вглядываясь в лицо напоминающего взъерошенного воробья человека:

— Вот сейчас с красавицей поворкуем и пойдём, так, красавица? Может, кваску? В «Весёлой вдове» квасок добрый!

Серый прикрылся от меня платком и повернулся к напористому парню. Я отчётливо услышала звук щёлкнувших зубов:

— Иди сказал! Без тебя квасу выпьем!

Парень удивлённо моргнул, отдёргивая голову, хмыкнул и вернулся к девкам с не такой внушительной охраной.

— Вот и что б ты без меня делала, — широко улыбнулся Серый, поворачиваясь ко мне.

«Замуж бы давно вышла», — хмуро подумала я. Но улыбнулась в ответ:

— И правда!

— Я со своей стороны закрепил уже. Давай помогу.

Торговля шла вяло, а Любавин кузовок с пирожками уже опустел на треть: за хорошей беседой выпечка уходила, как за себя бросали. Предусмотрительная Стася ворчала на проглотов и советовала Любе продавать остатки вдвое дороже, чтобы не с пустыми руками ехать домой. Любава легкомысленно отмахивалась и знай жевала очередную булку, усиленно хлопая ресницами. Донельзя увлечённые разговором, девушки так и не заметили снующего туда-сюда Серого. Тот, хоть и завернулся в платок, якобы от дождя, по самый нос, всё равно на Эсмеральду походил весьма отдалённо. Но приметившим заинтересованных парней девкам было не слишком интересно, кто в этот момент о них заботится. Только угрюмая Стася, получившая меньше внимания, чем остальные, иногда подозрительно всматривалась в лицо моей «подружки». Явно что-то приметила, погрозила пальцем, но вслух ничего не сказала.