жертв, да еще те, кому не повезло обнаружить тела. От таких свидетельских показаний толку никакого, а других у нас нет. Зулус – профессионал, он либо спецназовец, как этот Якушев, либо сотрудник какой-то другой силовой структуры – скорее всего, милиции или прокуратуры, потому что, повторяю, он хорошо осведомлен о наших действиях. И выбор жертв говорит о том же. Все убитые проходили по уголовным делам, причем некоторые из них – наши клиенты. За примером далеко ходить не надо, возьмем хоть того же Парамонова.

– Парамонова… – полковник нахмурился пуще прежнего и тяжело вздохнул. – То-то, что Парамонова! Если бы кое-кто не помог Парамонову уйти от наказания в позапрошлом году, он бы сейчас был жив и здоров.

– А кому это надо – чтобы Парамонов был жив и здоров? – вставил реплику с места Арсеньев. – Я лично считаю, что туда ему и дорога. Как таких земля носит, ума не приложу! Все эти Парамоновы, Журбины и прочая сволочь должны не сидеть, а лежать! На глубине двух метров, и сверху камень потяжелее, чтоб уже не встал…

– Заткнись, идиот, – сказал ему Молоканов. – Все устали, у всех нервы ни к черту. Но если все начнут биться в истерике, что получится? Дурдом, и больше ничего!

Арсеньев бросил на него сердитый взгляд исподлобья, но возвращаться к старому спору не стал, тем более в кабинете начальника, под пристальным взглядом терпеливо дожидающегося окончания перепалки полковника Басалыгина. Старлей Щеглов по-прежнему глупо хлопал глазами. Вид у него был огорченный, как у ребенка, при котором впервые поссорились любимые родители. Он работал в отделе всего год, своим парнем его признали совсем недавно, и он страшно гордился свежеприобретенным статусом полноправного члена стаи. Предположение, что один из его коллег может оказаться серийным убийцей, ему казалось полным бредом, не заслуживающим даже теоретического рассмотрения, а участившиеся в последнее время злобные перебранки между Арсеньевым и Молокановым пугали, поскольку ставили под угрозу привычное положение вещей, которое его, старлея Щеглова, целиком и полностью устраивало. Он был глупец, но исполнительный, и майор Молоканов имел на него определенные виды.

– Подытожим, – выдержав продолжительную паузу, сказал Басалыгин. – Продвижения вперед не наблюдается, поиски Зулуса находятся там же, где и два года назад, то есть на нулевой отметке. Приходится признать, что версия о принадлежности Зулуса к правоохранительной системе имеет полное право на существование, а предположение, что Зулус получает информацию через кого-то из нас, а возможно, и является одним из нас, выглядит вполне резонным – ну, или, по крайней мере, допустимым. В связи с этим предлагаю следующее. Каждый из вас лично, отдельно от всех остальных, изложит свои соображения в письменном виде, набросает черновик плана оперативных мероприятий и предоставит мне его… ну, скажем, завтра, к десяти ноль-ноль.

– Виноват, Павел Макарович, – сказал Молоканов. – Извиняюсь, конечно, но это имеет смысл только в том случае, если Зулус – не вы.

– Года мои не те в охотника за черепами играть, – проворчал Басалыгин. – Я-то знаю, что это не я. Вы, конечно, этого знать не можете, и какое-то время вам придется с этим жить. Каждый из нас может снять с себя подозрение одним-единственным способом – поймав Зулуса. Все, хватит переливать из пустого в порожнее, марш по местам. И думать!

В кабинете оперативников Арсеньев уселся за свой стол под красочным плакатом с изображением сурового милиционера в фуражке с орлом и надписью: «Отсутствие у вас судимости – не ваша заслуга, а наша недоработка!», бесцельно подвигал ящиками, зачем-то заглянул в тумбу и громко провозгласил:

– Ну, дела, ну, дела, такого я не видела! Ты что, Михалыч, белены объелся? На кой ляд ты этого спецназовца выгораживаешь? Такой был подозреваемый – пальчики оближешь! Ведь вылитый же Зулус! Снайпер – раз, ножом и саперной лопаткой владеет как бог – два, своего человека в ментовке имеет – три… Могли одним выстрелом двух зайцев убить: и дело бы закрыли, и Мамонта с глаз долой убрали, чтоб под ногами не путался.

– Улик нет, – напомнил Молоканов, копаясь в сейфе.

– Впервой, что ли? – пожал плечами капитан. – Улики можно было бы организовать. Подумаешь, проблема – улик нет!

– Отдохнуть тебе надо, – сказал Молоканов. Он с лязгом захлопнул сейф и запер дверцу. – Несешь какой-то бред, даже слушать неловко. Спецназовца закрыть – не проблема. А если Зулус опять кому-нибудь башку снесет, тогда что? Тогда этого спеца выпустят, Мамонта вернут на место, и он нам с тобой все припомнит – и Парамонова, и улики, и то, как лихо мы его из органов выперли… Плюнет на все, пойдет к Терентьеву, и вдвоем они от нас мокрого места не оставят. Мы, если хочешь знать, и так на волоске висим. Я, когда в прокуратуре был, видел там парочку наших старых клиентов. Их Терентьев на допрос вызвал. И нарочно, гадина, так подгадал, чтоб я с ними в коридоре столкнулся. Копает он под нас, Дима, серьезно копает, а ты – улики подбросить… Да он нам за такой подарок задницы в кровь расцелует! Так что пусть этот спец пока на воле попасется. А закрыть его мы всегда успеем. Такие дела с бухты-барахты не делаются, тут надо все хорошенько продумать и организовать, чтобы ни он, ни Мамонт с нашего крючка не сорвались. Чтобы любой дурак с первого взгляда понял: да вот же они, сладкая парочка, – маньяк и его пособник! Ату их!

– Ну, что тут у вас, господа офицеры? – спросил, входя в кабинет, задержавшийся в туалете Щеглов. Он вытирал руки мятым носовым платком и, поскольку находился вдалеке от начальства, выглядел вполне довольным жизнью.

«Господа офицеры» переглянулись. Старший лейтенант Вася Щеглов уже с полгода был с ними заодно; он многое знал и явно был не прочь узнать еще больше. Но существовали некоторые вещи – по крайней мере, пока, – о которых в его присутствии говорить не стоило. «Не при детях», – называл это склонный к зубоскальству Арсеньев.

– У нас тут, Василий Андреевич, научный спор, – сказал он, потягиваясь. – Орнитологический. Вот товарищ майор утверждает, что певчая птица может унести в клюве три банки пива, а я говорю, что не может, кишка тонка. Предлагаю поставить эксперимент. Слетай в магазин, Щегол! Вы не возражаете, товарищ майор?

– Наоборот, горячо поддерживаю, – сказал на лету ухвативший немудреную идею Молоканов. – Только не пива, я от него тупею. А Мамонт, хоть и сука, прав: надо хорошенько пошевелить мозгами. Поэтому предлагаю обойтись водочкой. А для