результате чего потерпевший и оказался в больнице. Около шести утра на дом к Парамонову выехала оперативная группа, которая обнаружила в квартире его обезглавленный труп. Судя по почерку, убийство совершил Зулус. Орудие преступления, как обычно, не найдено, но нам удалось обнаружить улику: пулевое отверстие в стекле и засевшую в спинке дивана пулю. Пуля винтовочная, калибра 7,62 – предположительно от снайперской винтовки системы Драгунова.

Басалыгин слегка приподнял бровь, но промолчал.

– Это позволило наконец понять, каким образом Зулус отсекает своим жертвам головы без продолжительной борьбы, – продолжал Молоканов. – Просто он – отличный стрелок, настоящий снайпер. Убивает жертву издалека, выстрелом в голову, а потом приходит и забирает свой трофей. Это, в свою очередь, позволило предположить, что он в свое время прошел специальную подготовку. После опроса свидетелей в офисе компании стало известно о ссоре, имевшей место между убитым Парамоновым и Юрием Якушевым. Вы, товарищ полковник, лично присутствовали при том, как Якушев угрожал Парамонову, причем обещал именно оторвать ему голову, что впоследствии и было сделано. Вы же, Павел Макарович, сообщили, что Якушев служил в спецназе ГРУ и, по его собственным словам, владеет снайперской винтовкой, которую просил помочь зарегистрировать…

Сидевший напротив него за столом для совещаний капитан Арсеньев сделал губами удивленное «о!», а белобрысый старлей Щеглов захлопал своими телячьими гляделками, переводя взгляд с майора на полковника и обратно.

– Таким образом, было установлено, что Якушев имел и мотив, и возможность совершить убийство Парамонова. Алиби, на которое он ссылался, хоть и было подтверждено показаниями свидетелей, является лишь частичным, поскольку после событий в больнице он еще имел возможность добраться до дома Парамонова и убить его, уложившись при этом в обозначенные экспертизой временные рамки. А характерный почерк прямо указывал на то, что убийца Парамонова и есть Зулус. В пользу этой версии говорил как выбор жертв, так и то, как долго Зулус обходил все наши ловушки. Это заставляло предположить, что он своевременно получает информацию о готовящихся оперативных мероприятиях по его задержанию, а знакомство Якушева с вами, товарищ полковник, прямо указывало на вас как на источник этой информации – возможно и даже скорее всего, невольный, но все же…

– М-да, – сказал Басалыгин. – Ну-ну, и что дальше? Пока все получается довольно гладко. Полковник милиции Басалыгин сливает информацию об избежавших справедливого наказания преступниках чокнутому отставному спецназовцу, а тот вершит суд и расправу. Полковника можно с чистой совестью гнать из органов и возбуждать против него уголовное дело, маньяка – на пожизненное… Не понимаю, что тебя не устраивает.

– Слишком уж все это гладко, Павел Макарович, – сказал Молоканов. – Во-первых, ссора и угрозы в адрес Парамонова говорят о том, что убийство было совершено спонтанно, а это для Зулуса несвойственно. А если он действовал обдуманно, по тщательно разработанному плану, зачем было себя выдавать, принародно обещая оторвать Парамонову голову? Тут высказывалось мнение, – он хмуро покосился на Щеглова, – что Якушев сделал это нарочно, чтобы отвести от себя подозрение. Ну, дескать, серийный убийца никогда бы так не поступил: сначала угрожал человеку на глазах у множества свидетелей, потом убил, а потом спокойно отправился домой, лег спать и спал до прибытия группы захвата… Но такая маскировка была ни к чему, его и так никто ни в чем не подозревал, мы даже не знали об его существовании, а для вас, товарищ полковник, он был просто старым знакомым, боевым товарищем, не имеющим никакого отношения к сфере ваших профессиональных интересов. Далее, обыск на квартире Якушева оказался безрезультатным, а от дачи признательных показаний подозреваемый отказался. Никаких доказательств его причастности к убийству Парамонова, не говоря уже обо всех остальных, нам обнаружить не удалось – по крайней мере, пока. Более того, когда я во время допроса предъявил подозреваемому найденную на месте преступления пулю, он с явным и, по-моему, неподдельным облегчением заявил, что хочет добровольно сдать винтовку. Винтовка была обнаружена в указанном им месте, а именно в камере хранения ручной клади Белорусского вокзала. Это скорострельная компактная модель производства США, под стандартный патрон натовского образца калибра ноль целых двадцать две сотых дюйма…

Старший лейтенант Шульгин достал мобильный телефон, немного поиграл клавишами, производя вычисления на встроенном калькуляторе, и объявил:

– Пять и шестьдесят пять сотых миллиметра.

– А у нас семь и шестьдесят две, – напомнил Молоканов. – Даже не пять сорок пять, как в «калаше», а именно шестьдесят пять! Такими М16 заряжают… Заключение экспертизы еще не получено, но после первичного осмотра наш баллистик склоняется к мнению, что если из принадлежащей Якушеву винтовки когда-нибудь и стреляли, так разве что во время заводских испытаний. Получается, что у нас ни улик, ни доказательств, и что-то непохоже, что до истечения срока задержания без предъявления обвинения Якушев передумает и начнет давать признательные показания, – не такой он человек, одно слово – спецназовец. Да и никакой он не Зулус, если хотите знать мое личное мнение.

– Согласен, – помолчав, сказал Басалыгин. Лицо у него заметно прояснилось, и Молоканов, которому захотелось от него отвернуться, чтобы не показаться невежливым, просто расфокусировал взгляд, из-за чего лицо полковника превратилось в расплывчатое, лишенное выражения бледное пятно. – Мое мнение по этому вопросу полностью совпадает с твоим, я сразу усомнился в том, что это мог сделать именно Якушев. Как ты верно подметил, не такой он человек. Хотя подозрение с него снимать рано – все-таки, как ни крути, а подготовку он прошел отменную и снайпером всегда был, что называется, от бога, из тех, что мухе на лету в глаз попадают. Но предъявить ему нечего, а значит, надо отпускать. Скрывать не стану, меня это радует, но, к сожалению, ни на шаг не приближает нас к настоящему Зулусу.

– А вот товарищ следователь считает, что Зулус из наших, из сотрудников органов, – сказал Молоканов.

– Это который следователь – Терентьев, что ли? – уточнил Арсеньев, иронично кривя рот.

– Он самый, – кивнул майор. – Так мне давеча и сказал: возможно, говорит, Зулус сидит с тобой в одном кабинете. А может, говорит, это ты и есть.

Щеглов засмеялся, но смешался и замолчал под холодными, неодобрительными взглядами старших коллег.

– Чего он нанюхался, этот Терентьев? – снова угрюмо набычился полковник.

– А что? – Молоканов пожал плечами и неприятно улыбнулся. – Действительно, на все наши оперативные мероприятия Зулус плюет с высокого дерева. Работает чисто, следов не оставляет, все проходящие по делу свидетели – это просто знакомые и родственники