– Я сейчас быстренько позвоню, – улыбаюсь я. – Посидите с Имоджен, а я скоро вернусь. – Не хочу, чтобы они услышали хоть слово.

Я плотно закрываю за собой дверь и иду по коридору, бесшумно ступая по толстому ковру, пока не подхожу к небольшой нише с выходящим на фасадную лужайку окном. Нажимаю на «Звонок» и жду.

Она отвечает почти сразу. По-французски.

– Милая! Все нормально? – Голос у нее веселее и мягче, нежели я ожидала, хотя улавливаю в нем нотки беспокойства, прежде чем она добавляет что-то о свадьбе, чего я не понимаю.

– Это Софи.

– Софи? – После паузы Клодин произносит на правильном английском, хотя и с сильным акцентом: – Что случилось? С детьми все в порядке?

– Так ты за них беспокоишься?

– Прошу прощения? – медленно выговаривает она.

– Не надо! – резко обрываю я. – Прекрати все это. Ладно, меня ты ненавидишь…

– Ненавижу? Я тебя никогда не видела!

– Ты восемь месяцев подряд отравляешь мне жизнь, – продолжаю я. – Затягиваешь развод, из кожи вон лезешь, чтобы все разрушить. Это ладно. Следи за мной, шпионь, делай что хочешь, но их-то не вмешивай. Это…

– Слушай! Это я затягиваю развод? – Ее голос становится жестче: – Ты с ума сошла? Марк придирался ко всему, к любой мелочи, и использовал любой повод для задержки. Он пытался сделать так, чтобы меня уволили с работы. Зачем мне оставаться замужем за ним?

Вот оно, вранье. Я теряю терпение.

– Хватит! – кричу я. – Я точно знаю, что́ ты ему говоришь и как ты к нему относишься!

– Что бы он тебе ни рассказывал – это неправда.

– Ладно. Значит, у тебя не было романа с его начальником?

– Это не совсем так…

Я язвительно смеюсь.

– Не так! – восклицает Клодин. – Я уверена, он не сказал тебе, что даст мне развод, если только я подпишу обязательство никогда не выходить замуж за Жюльена. Вот с каким мстительным человеком ты связалась.

– Чушь собачья, – усмехаюсь я. – Ты все переиначиваешь и всеми манипулируешь. Я же там была, когда ты звонила! Слышала, как ты кричала на Марка по телефону.

– Ты слышала, как я кричала от безысходности, потому что он отказывался соглашаться на щедрые уступки, которые я ему предлагала! Деньги меня не волнуют – просто оставьте меня в покое. А Марк повторял одно и то же: «Я не могу этого сделать». Ты говоришь, что я чем-то манипулирую? Он же юрист, Софи, – неужели ты такая наивная? Знаешь, что мне надо бы тебе сказать? Беги. Беги со всех ног. Не хочу я, чтобы он вернулся! Не пожелала бы я себе иметь такого врага. Марк может казаться очаровательным, но он коварный человек.

Я закрываю глаза.

– Ты говоришь, будто не хочешь, чтобы он вернулся, а сама упрямо и злонамеренно расстраиваешь нашу свадьбу, желая унизить меня. Все безумие в том, что тебе не надо было так стараться. – Я делаю вдох. – Я и сама поняла, что мне не следует выходить за него замуж.

Воцарилось молчание.

– О чем ты говоришь? – спрашивает Клодин.

– Я видела фотографии, по меньшей мере на одном телефоне! Что ты затеяла – разослать их всем и посмотреть, кто первым доложит Марку? Да ты больная! Ты понимаешь, что вот-вот разрушишь еще одну семью? И двое детей лишатся всего на свете?

– Фотографии? – Голос у нее звучит испуганно. – Софи, Марк сказал мне, что ты получила травму головы и он едет в больницу. Это на тот случай, если дети позвонят мне и занервничают. Возможно, ты сейчас… в растерянности. Не хочу показаться грубой, но, по-моему, мне нужно идти. Надеюсь, тебе лучше.

Я стою в коридоре. Вообще-то разговаривала Клодин вполне нормально. Но ведь совсем не это говорят о людях, совершающих безумные поступки? «Все так мило, так обыкновенно…» – говорил мне Марк о том, что именно так Клодин и поступает – переворачивает все на свете.

– Софи!

Я вздрагиваю от страха, прежде чем резко повернуться и увидеть, что кто-то стоит позади меня на расстоянии вытянутой руки.

– По-моему, ты хочешь мне что-то сказать? – произносит он.

– Это правда? – спрашивает Рич. – Ты беременна?

Я качаю головой.

– Просто в ресторане произошло недоразумение. Даю слово, что не беременна.

От облегчения он меняется в лице.

– Я получил твое сообщение, но удержать или отговорить Лу не сумел. Пытался, но она ни в какую. Я сказал ей, что один из ребят заболел, но Лу тут же вызвонила свою маму, которая заявила, что понятия не имеет, о чем я вел речь. Все это выглядело чертовски запутанным. Если так пойдет, она рано или поздно должна что-то заподозрить.

– Ты должен увести Лу отсюда.

– Как? – кричит Рич. – Какая у меня может найтись причина, чтобы я увел ее со свадьбы лучшей подруги, которую она помогла организовывать от начала до конца?

– Не знаю! Наверное, если бы ты рассказал мне, что намечается свадьба, я заранее бы что-нибудь придумала!

– Меня это не касалось, – угрюмо замечает он.

– Ладно. Я тебя поняла, – выдавливаю я. – Но теперь в интересах сохранения своей семьи тебе, вероятно, захочется сделать что угодно, лишь бы слинять, пока не поздно. – Когда эти слова слетают у меня с губ, я краем глаза замечаю какое-то движение.

Я поворачиваюсь и выглядываю в окно с освинцованной рамой. По освещенной лужайке к гостинице шагает Алиса. По одну руку у нее мама, а по другую – Марк в выходном дневном костюме.

– О господи, они уже здесь. Иди, пока нас тут с тобой не застукали за разговорами.

– Но что такое сможет…

– Иди!

Рич недоуменно смотрит на меня, потом разворачивается и быстро исчезает. Я снова гляжу в окно и вижу, что Алиса и Марк сейчас войдут в большой зал. Подхватив подол платья, я со всех ног несусь к номеру, где остались дети. Добежав до двери, я колочу в нее, и когда Имоджен открывает, пролетаю мимо нее в ванную и захлопываю за собой дверь. Щелкнув замком, смотрю на часы на телефоне Иззи – 20:19 – и надрываю последний конверт.

Время церемонии.

Ступай по проходу и займи место рядом со своим женихом – не забывай улыбаться!

Но подожди — у кого-нибудь из собравшихся есть возражения?

Говори сейчас или умолкни навсегда!

Из собравшихся? Господи, неужели картинки отправятся присутствующим? На самом деле, разве не могут эти картинки разойтись всем из моего списка контактов, включая электронную почту и «Фейсбук»? Я издаю тихий стон. Что сделать, чтобы этого не допустить? Я начинаю рвать карточки и конверты, бросаю их в унитаз, как конфетти, когда из-за двери доносится мужской голос. Марк. Дрожащими пальцами я лихорадочно разрываю последнюю улику. Смяв ее в комок, отрываю кусок туалетной бумаги, скручиваю все в шарик, швыряю в унитаз и спускаю воду. Раздается стук в дверь.