Сидя в своем рыболовном кресле с откинутой напрочь спинкой,упираясь ногами в перекладину, Дэвид тянул леску из воды. Он тянул ее руками,плечами, спиной и затылком, поясницей и бедрами; отпускал, торопливо наматывална катушку и снова тянул. Очень медленно – по дюйму, по два, по три за раз –лески на катушке прибавлялось.

– Как голова, ничего? – спросил Эдди Дэвида. Онстоял рядом и для большей устойчивости придерживал кресло за подлокотники.

Дэвид кивнул. Эдди пощупал его кепочку на макушке.

– Еще мокрая, – сказал он. – Ну, ты даешьэтой рыбе жизни, Дэв. Молодец, работаешь, как машина.

– Теперь легче, чем когда надо было просто удерживатьее, – все тем же пересохшим голосом сказал Дэвид.

– Еще бы, – сказал Эдди. – Теперь все-такидело хоть понемногу, но идет на лад. А тогда она просто выворачивала тебянаизнанку.

– Ты только не торопись сверх сил, – сказалРоджер. – Все у тебя получается великолепно.

– А как только она всплывет, мы ее багром, да? –спросил Эндрю.

– Перестанешь ты говорить мне под руку или нет? –сказал Дэвид.

– Я вовсе не говорю тебе под руку.

– Ну замолчи, Энди, я тебя прошу. Не обижайся, нозамолчи.

Эндрю полез на мостик. На нем тоже была кепочка с длиннымкозырьком, но отец сразу заметил, что глаза у него мокрые, а губы дрожат, хотьон и отворачивался, чтобы скрыть это.

– Ты ничего плохого не говорил, – сказал ему ТомасХадсон.

Эндрю по-прежнему смотрел в сторону.

– Теперь, если рыба сорвется, он скажет, что это из-заменя, – горько пожаловался он. – А я только хотел, чтобы ничего незабыли.

– Вполне естественно, что Дэв нервничает, – сказалотец. – Но он все-таки старается быть сдержанным.

– Понимаю, – сказал Эндрю. – Он борется сэтой рыбой не хуже, чем боролся бы мистер Дэвис. Только мне неприятно, что онобо мне так подумал.

– Многие легко раздражаются, когда на крючке большаярыба, тем более у Дэва это в первый раз.

– Но ты всегда сдержанный, и мистер Дэвис всегдасдержанный.

– Это теперь так. А когда мы с ним только училисьловить большую рыбу, всякое бывало – и злость, и грубость, и взаимные попреки.Мы просто черт знает до чего доходили.

– Правда?

– Самая настоящая правда. Нам казалось, что все намжелают зла, и мы вели себя соответственно. Обычное дело. Дисциплина,благоразумие – все это приходит потом. Мы научились быть сдержанными,убедились, что, если раздражаться и злиться, с большой рыбой не сладишь. И ужво всяком случае, не получишь удовольствия от ловли. А были мы оба простонестерпимы: злились, и бесновались, и ссорились – и удовольствия никакого неполучали. Зато теперь мы всегда сдержанны, когда боремся с большой рыбой. Мымного говорили об этом и решили, что будем сохранять сдержанность при любыхобстоятельствах.

– И я тоже буду, – сказал Эндрю. – Хотя сДэвом это иногда трудно. Папа, как ты думаешь, он в самом деле выловит этурыбу? Или это как сон, который проснешься – и нет его?

– Не будем говорить об этом.

– Опять я что-то не так сказал?

– Не в том дело. Просто считается, что разговорыприносят неудачу. Такая у старых рыбаков примета. Не знаю, откуда она взялась.

– Ладно, теперь буду молчать.

– Папа, возьми, пожалуйста. – Том снизу протягивалстакан, в три слоя обернутый бумажным полотенцем, чтобы лед не так быстро таял.Резинка плотно прижимала бумагу к стеклу. – Я добавил лимонного соку инемного настойки, а сахару не клал. Так будет хорошо? Или ты еще чего-нибудьхочешь?

– Очень хорошо. А кокосовой воды ты не подливал?

– Подлил. А Эдди я отнес чистого виски. Мистер Дэвисничего не захотел. Энди, ты теперь будешь там, с папой?

– Нет, я уже иду вниз.

Том поднялся на мостик, а Эндрю спустился на корму.

Оглянувшись назад, Томас Хадсон заметил, что леска в водесловно бы начала отклоняться в сторону.

– Внимание, Роджер! – крикнул он. – Кажется,всплывает.

– Всплывает! – завопил Эдди. Он тоже заметил, какотклонилась леска. – Следи за катушкой, Дэви.

Томас Хадсон посмотрел, много ли на катушке лесы, чтобырассчитать маневр судна. Еще и четверти всей длины не было выбрано, но не успелТомас Хадсон выпрямиться, как катушка, жужжа, завертелась у Дэва в руках, иТомас Хадсон поспешно дал задний ход, в то же время разворачивая катер носом клеске, которая отклонялась все больше и дольше, а Эдди вопил:

– Назад, Том, прямо назад! Она сейчас всплывет,сволочь. Для разворота уже не хватит лески.

– Выше удилище, Дэв, – сказал Роджер. – Недавай ей сгибать его. – И Томасу Хадсону: – Еще назад, Том. Так, хорошо.Идешь прямо на нее.

И тут гладь океана вдруг раздалась за кормой, и огромнаярыбина взмыла вверх бесконечным движением неправдоподобно могучего и длинноготела, на миг словно повисла в воздухе, серебрясь и синея на солнце, и сновабухнула в воду – только фонтан пены взметнулся ей вслед.

– Ух ты! – сказал Дэвид. – Видели, какая?

– Один ее меч и то больше меня, – сказал Эндрю.

– Какая красивая, – сказал Том. – Она кудалучше той, что мне снилась.

– На нее держи, задним ходом! – крикнул РоджерТомасу Хадсону. А Дэвиду сказал: – Постарайся сейчас выбрать побольше лески.Видишь, целый клубок плавает в воде. Рыба поднялась с большой глубины, исвободной лески сейчас столько, что можно намотать целых полкатушки.

Томас Хадсон сумел задним ходом подойти так близко к рыбе,что леска почти перестала сматываться, и теперь Дэвид только поспевал выбиратьи наматывать ее, торопливо вращая рукоятку.

– Убавь ходу! – крикнул Роджер. – А то мыпройдем над нею.

– Ну и громадина, не меньше тысячи фунтов, –сказал Эдди. – Выбирай леску, Дэв, голубчик, сейчас она пойдет легчелегкого.

Поверхность океана была опять спокойная и пустынная, толькотам, где ее потревожила рыба, еще расходились по воде круги.

– Ты видел, сколько воды она выбросила, папа? –сказал Том-младший. – Прямо как будто море взорвалось изнутри.