Агеев сидел в кабинете, и что-то писал, склонившись над бумагами. Он неохотно оторвался от своего занятия, когда секретарь протянула ему факсимильное сообщение. Молча взял его, пробежал глазами и отложил в сторону. Рите ни слова. Она уже хотела уйти, но взгляд зацепился за уголок стола, где стояла пластиковая бутылка с минеральной водой. Рита поняла, почему ее так привлекла эта вода, только вернувшись на свое место.

Как же она забыла: Егор любит минералку! Он постоянно ее пил. Минералка была решением и импульсом к дальнейшим действием. Рассчитывать на то, что Агеев примет из ее рук очередное подношение в виде напитка, Катасонова не стала. Хочет Агеев или нет, а испить отравы ему придется. Пробираться в его кабинет было рискованно и страшно. На много страшнее, чем удалять файлы из компьютера Сырниковой. Но авантюра себя оправдывала.

Рита запаслась пузырьком с зельем, и всегда держала его наготове. Все усложнялось тем, что Егор запирал кабинет, если покидал пределы отдела. Нужно было успеть обернуться за то недолгое время, пока он выходил побродить по отделу. Было бы лучше всего, если бы он ушел обсудить какой-нибудь технический вопрос — выясняя тонкости построения системы, он мог застрять надолго.

Вторник ознаменовался неожиданной удачей. Все складывалось именно так, как ей было на руку. С утра Агеев направился в производственный сектор с кипой каких-то бумаг. К счастью, еще пришли не все сотрудники, и никто Рите не мешал своим присутствием. Не теряя ни минуты, она метнулась к кабинету начальника отдела, и, опасливо оглянувшись, скрылась за дверью. Для конспирации секретарь предварительно постучалась: если что — она шла к Агееву, и знать не знала, что его нет на месте.

Как всегда полумрак, на столе относительный порядок, осиротевшая без кота настольная лампа. Ритка здесь еще никогда не была в отсутствии хозяина. Она взглядом поискала бутылку минеральной воды, чтобы вылить туда яд. Минералки нигде не было. Катасонова шагнула вперед, и оказалась там, куда Егор не позволял заходить никому — за его столом. Она замерла от неожиданности: скрытая от посторонних глаз, на системном блоке сидела крупная велюровая жаба. В органайзере Рита заметила желтую длиннохвостую крысу, а с монитора смотрел огромный черный котяра. Среди живого уголка, который развел Агеев, обнаружилось нечто дельное. Красивая высокая чашка с видами Лондона. «Подарок очередной подружки», — с ненавистью подумала Ритка. Чашка была наполнена минералкой — Егор сделал всего несколько глотков. Она проворно открыла пузырек и щедро плеснула яду. Зелье не торопилось растворяться в воде — облачком повисло в центре чашки. Чтобы ускорить процесс, Катасонова взяла карандаш и помешала им жидкость.

Она заметила, нет, почувствовала на себе взгляд. Дрожь пробежала по спине еще до того, как она его увидела. Агеев вошел по-кошачьи тихо и стоял у порога, наблюдая за действиями гостьи. Риту обожгли его темные с блеском глаза. Она испуганно схватила чашку и поднесла ее ко рту, чтобы выпить содержимое.

— Ты что, сдурела?! — Егор подскочил быстрым прыжком и выбил отраву из Риткиных дрожащих рук.

Послышался звон стекла — разбилась английская чашка: Биг-Бен разлетелся на части. Минералка выплеснулась на стол и залила подписанный договор подряда. Рита медленно опустилась на пол и закрыла лицо руками. Егор присел перед ней на корточки.

В соседней комнате Агеева ждал начальник участка. Оставленный без внимания, вопрос отладки базы данных для банка оскорблено повис в воздухе. Егор, махнув рукой на дела, сидел с секретарем на полу среди осколков фарфора. Они молчали уже пятнадцать минут. Все это время плечи Риты вздрагивали. Егор не знал, что ему делать, чтобы Рита успокоилась.

— Зачем вы это сделали? — она подняла голову и посмотрела на него мокрыми, бирюзовыми на фоне покрасневших белков, глазами.

Агееву стало неуютно. Он не нашел, что ответить, и взял ее хрупкую кисть в свою широкую ладонь.

— Все пройдет, только не совершай глупостей.

— Я хотела вас убить.

— Догадываюсь, — улыбнулся он. — Извини, что помешал.

После того, как Егор неожиданно застиг ее на месте преступления, в сознании Катасоновой что-то перевернулось. Словно промылось окошко, и она увидела в него мир иначе. Сместились акценты и поменялись ценности. Еще сегодня, уверенная, что судьба ее определена, Рита решила, во что бы то ни стало жить дальше. Ненависть к Агееву исчезла, но и любовь к нему не вернулась. Он стал для нее обычным сослуживцем, не лучше и не хуже остальных. Катасонова теперь точно знала: из «Парадиза» необходимо уйти. Не от Агеева, а от себя. Хоть и говорят, что от себя никуда не денешься. Рите очень хотелось все забыть и начать другую жизнь, в которой о пережитых трагедиях ничего никогда не напомнит.

* * *

В этот день в Пулково было много пожилых людей. В честь праздника победы авиакомпании подарили ветеранам возможность бесплатного перелета. Анатоль прошел регистрацию на парижский рейс и рассеяно смотрел на взлетную полосу сквозь широкое окно аэровокзала. Он увозил во Францию часть истории семьи Ипатовых — камень Юноны, простой булыжник, подобранный ее матерью на улице в начале прошлого века. Эксперты подтвердили, в ткани, лежавшей в стене, действительно, находилось изделие из драгоценного металла. Сама ткань была изготовлена почти столетие назад и служила носовым платком. Платок, с еле заметной прописной буквой «П», принадлежал Полине Ипатовой. Анатоль многое отдал бы, чтобы его заполучить, но платок был назван вещдоком и отчуждению не подлежал.

Иван Арсентьевич ждал внука с особым нетерпением. Из телефонного разговора он уже знал, что колье пропало, но это обстоятельство не умаляло торжественности встречи. Иван Роллер любил устраивать приемы, и они ему удавались. Особенно он тяготел к стилю девятнадцатого века. Его особняк, и так похожий на дворянское гнездо, по случаю прихода гостей преображался до того, что мог служить декорацией для съемок фильма о дореволюционной России.

К приезду Анатоля Иван Арсентьевич собрал у себя друзей по клубу «Потомков русских эмигрантов» — таких же славянофилов, как и он. Гвоздем программы был внук хозяина с его подробнейшим рассказом о путешествии на их общую родину.

Когда были произнесены помпезные тосты за возрождение далекой России, откушаны аппетитные блюда и испиты первые бокалы, настал выход Анатоля. Молодой человек окинул аудиторию обреченным взором, и как кот Баюн затянул сказ о своих похождениях. Раз колье исчезло, то хранить о нем тайну стало бессмысленно. Он не утаил ничего: рассказал о приводе в милицию, о погибших женщинах, о колье и о камне, служившем дверцей тайника. Камень Юноны лежал на столе и все гости уже успели его осмотреть. После услышанной истории, к камню обратились повторно, но уже с повышенным вниманием.

— Позвольте, не то ли это колье, из-за которого убили Сержа Карминова? — послышался глухой голос Антона Мигалина — отставного комиссара французской полиции.

Иван Роллер и Серж Карминов были друзьями — не разлей вода. Они познакомились еще в юности, когда вместе ходили на занятия по русскому языку к старому профессору Екатеринбургского университета — эмигранта первой волны. Серж так же, как и Иван был русским, но родился во Франции. В отличие от друга — разгильдяя, родной язык изучал охотно и неплохо им владел. Серж вообще отличался прилежностью во всем, чем бы не занимался. Как закономерность, Карминов имел успех. Лучший ученик в школе, затем перспективный студент университета. Ему на роду была написана блестящая карьера юриста. Так бы оно и вышло, если бы не это злосчастное колье и не Московский фестиваль молодежи.