– Если тебе наверх, то это туда, – указывает он на идущий вверх ход, но я отрицательно качаю головой.

– Не, отец, я тут, с вами буду.

– А тогда садись, – хлопает он ладонью по стенке траншеи, вызвав небольшой обвальчик грунта:

– Может, всё же наверх? Там оно, безопаснее будет. Ты ж, к нашему делу, непривычный, а тут ща жарко будет.

– С Вашей помощью – вспомню, – усаживаюсь рядом с ним, вытаскивая из кармана пачку сигарет:

– Будет кто? – Вытащив одну, закуриваю. Моя пачка идёт по кругу, а когда возвращается, то вижу в ней всего две сигареты.

– Привычный он, – в проходе появляется Лазарь: – Ещё в Первую лягух бил, – он усаживается на корточки: – Штурмовые шевроны, – следует кивок в мою сторону: – Что тогда, что сейчас, просто так на дают. Только вот чего, старлей, – морщится он: – Сейчас лягухи не те, что прежде. Выводы из Первой сделали – в броне они.

– Уже в курсе, – киваю, вдавливая зашипевший бычок в грязь: – Только в брюхо бить.

– Ааа… Ну ладно тогда, – рассеяно кивает он, вытаскивая из-за спины пехотный шлем – округлую каску закрывающую шею и щёки: – Вот, возьми, – старшина на миг запинается, но продолжает, глядя мне прямо в глаза: – Тебе… – Он снова запинается, словно у него пересохло горло, и я понимаю – он ждёт офицерского окрика, ставящего его на место. Ну – пусть ждёт. Молчу.

– Тебе он полезнее будет. Ну – чем твоя стекляшка.

Тут он прав – пехотная каска куда как лучше шлема моего скафандра.

– Спасибо, – киваю, принимая шлем, а затем, отстегнув свой, надеваю пехотный.

– Во! Другое дело. Хоть на человека похож стал. – Облегчённо выдыхает старшина, но немедленно мрачнеет: – Эх… Жаль камуфляжа лишнего нет. А то ты, старлей, здесь как пингвин в тропиках.

Ну да, он снова прав. Я, в своём бело-оранжевом скафандре, действительно смотрюсь здесь, среди затянутых в камуфляж бойцов, как нечто чужеродное.

– Может… – Лазарь чуть склоняет голову: – может, всё же, наверх?

Мотаю головой:

– Нет. Здесь буду.

– Как скажешь, – он встаёт, оглядывается на болото и мрачнеет: – Всё, мужики. По местам. Минут пять – и попрыгают. К бою.

* * *

Позицию мне определяют тут же – практически у самого перекрёстка. Что де… Если они думают, что я сбегу, то всех ждёт сюрприз – отступать не буду. Так я решил, а дальше – посмотрим.

С моего места отлично видно почти всё болото, с поверхности которого уже исчезли тела подорвавшихся при взрыве самоликвидатора, жаб. Сами утонули, утащили ли их товарищи – мне это безразлично – их атака вот-вот начнётся, и я готов сделать всё, чтобы и к тем, кого я раздавил при посадке, и к тем, кого подорвал, присоединилось как можно больше захватчиков, на свою беду оказавшихся здесь, у этого грязного берега.

Несколько долгих минут ничего не происходит – поверхность болота, затянутая чем-то навроде ряски, спокойна. Я даже собираюсь вытащить из пачки предпоследнюю сигарету, как поверхность зелёного ковра начинает шевелиться.

То тут, то там она вспучивается небольшими бугорками, те лопаются и я, холодея от понимания картины, вижу множество золотых глаз, внимательными и не по-человечески серьёзными взглядами ощупывающих берег с нашей линией обороны.

– Эй? Лётчик-налётчик! Не замёрз? – Меня окликает тот пожилой боец. Он широко улыбается, подбадривая меня: – Ты не спи, ща попрут они.

– Да не сплю я, – улыбаюсь в ответ, поднимая к небу стволы пистолетов. Хочу сказать – готов, мол, но тут зелёная поверхность болота лопается сразу в нескольких местах, выбрасывая в верх толстые белёсые тела наших врагов.

Каждый из них держит перед грудью округлый и какой-то мятый предмет. Он оживает, когда жаба оказывается в двух, может трёх метрах над нашими головами. Короткое, сдавленное шипение, и оружие выбрасывает в нашу сторону целый частокол бледно голубых лучей. Какие-то взрывают почву перед траншеей, другие – за ней, внутрь, выворачивая комья земли из стенки, попадает один, от силы – два, но этого достаточно – жаб очень много. Куда бы я не взглянул – везде над болотцем зависают белёсые тела. И не только зависают – выпрыгнув из воды, лягухи шлёпаются на берег, подставляя нашим выстрелам спины, закрытые бугристыми панцирями.

Бой явно идёт по их правилам – обе стороны испытывают Удачу, так любимую жабами, но пока эта капризная госпожа точно на их стороне. Замечаю не более десятка белёсых силуэтов, плавающих в воде. Некоторые медленно тонут, лапы других подёргиваются в агонии. Что же до нас, то дела обстоят не лучшим образом – сквозь шлем мне слышны крики раненых, задетых выпущенными наудачу лучами. И их становится всё больше и больше с каждой секундой.

Что же. Сыграем в эту игру!

* * *

Вскинув пистолеты пытаюсь выцелить противника, но мои выстрелы проходят мимо – казалось бы зависшая в воздухе туша неожиданно резво сдвигается в сторону, пропуская мимо мои пули.

А если так?

Бью неприцельно, на удачу заливая очередями пространство над головой следующей, взмывшей надо мной.

Мимо!

Ещё пара очередей, уже в другую лягуху и та, словно споткнувшись, опрокидывается назад, начиная падать в воду.

Попал!

Больше всего происходящее напоминает мне аттракцион в парке развлечений. Тот самый, где нужно бить молотком по головам выскакивающих из норок хомячков.

Вот только наши хомячки, размером больше человека, совсем не собираются просто показываться на глаза, чтобы немедленно скрыться под поверхностью болота. Нет, подпрыгнув, эти твари приземляются совсем не там, откуда они начали свой прыжок. Они падают на берег, где замирают, сжавшись в комок и подставляя под наши выстрелы защищённую бронёй спину.

А броня у них хороша – наши выстрелы лишь высекают искры, в лучшем случае сбивая дыхание противнику. На берегу их становится больше с каждой секундой и вот некоторые взмывают в воздух уже с земли, успевая и выстрелить, и подобраться к траншее ещё ближе. Один из таких смельчаков приземляется метрах в пяти от меня. Мне хорошо виден глаз врага – золотой диск, рассечённый чёрной щелью зрачка. Палю в него с обоих рук, расцвечивая снопами искр голову врага и Удача, наконец, улыбается мне.

Глаз взрывается, а тело, припавшее к земле, оседает мёртвой грудой.

Готова, тварь!

Отщёлкнув опустевшие магазины быстро перезаряжаю пистолеты.

Оглядываюсь, выставив голову из-за бруствера.

Чёрт! Не наш день.

Зелени у неширокого подножия холма не видно за слитой массой напирающих жаб. Задние, спеша оказаться впереди, прыгают, в то время как передние ряды медленно ползут на брюхе, отталкиваясь от земли и сородичей длинными задними лапами. Они не прикрыты бронёй – вскинув пистолеты попеременно посылаю очереди, испытывая удачу и та снова улыбается мне.