— Значит, Хранитель считает, что имена обозначают владельцев книг… — задумчиво сказал инспектор.

— Я бы предположил ещё, что это могут быть заказчики проверки, — подхватил Алекс. — Ну, предположим, ты хочешь купить… что там у нас есть такого, для холостого стражника подходящее? О, «Аттические ночи»!

— Щас получишь, — сквозь зубы пообещал Никонов.

— Ладно, пусть это будет альдина, — покладисто согласился Верещагин; глаза его лукаво блестели. — Но сердце тебе вещует, что это сокровище может оказаться липой, и ты затеваешь проверку.

— Понял и согласен, может быть и так.

— Слушай, а что, стража не может по имени и фамилии выяснить, кто это такой? — спросил вдруг Суржиков.

Оба его собеседника с одинаково недоуменным выражением на него посмотрели и постучали по лбу — Алекс точно посередине, а инспектор ближе к виску. Потом последний пояснил:

— Если знать, что интересующий нас имяноситель живёт в Москве, Нью-Амстердаме или, скажем, Монтевидео — можно. А обшарить весь шарик в поисках конкретного Ренато Феррейра Сильва, сам понимаешь, затруднительно.

— Н-да, — Суржиков потёр пальцем усы. — Погоди-ка… Всё-таки крутится у меня в голове эта монография Выготского… Издание Московского университета, так ведь? Может, там могут знать, кому принадлежит эта книга?

— Или кто ею интересовался не так давно, — кивнул инспектор. — Спасибо, это хорошая мысль.

— Боюсь, если буду спрашивать я, мне не ответят, — с сожалением покачал головой Влад.

— И не надо! Я официальный запрос направлю. И для скорости сам лично его отвезу.

Мужчины замолчали. Ночь давно вступила в свои права, слышно было, как проехал по Сретенке запоздалый экипаж.

— «Сон, смерть дневных тревог, купель трудов, — негромко произнёс Суржиков. — Бальзам больной души, на пире жизни Второе и сытнейшее из блюд…»

— И правда что, пора спать, — Глеб выбрался из глубин мягкого кресла, с сомнением посмотрел на так и не открытую бутылку келимаса и покачал головой. — Нет, завтра с утра к начальству, не стоит давать ему повод завидовать. Откупорим, когда закроем дело.

Алекс только налил себе вторую чашку чая и потянулся за яблочнsv вареньtv, когда произошло разом несколько событий: в окно влетела белая птичка магвестника и упала перед Софьей, ровно такая же птичка, но побольше размером — не голубок, а чайка — оказалась перед Максом, а у самого хозяина дома засигналил коммуникатор.

Софья потянулась к письму, но Алекс остановил её:

— Погоди секунду! — он выскочил из столовой, добежал до кабинета, вытащил из ящика стола запечатлевающий кристалл и вернулся с ним наготове. — Вот теперь давай!

На листе белой бумаги было всего три строчки, уже знакомые всем присутствующим:

«Шестой лунный день совпадёт с Литой, и наследник Верховного должен своей рукой срезать омелу. Максимилиану надлежит явиться в Дом не позднее двадцатого. В противном случае жизнь и смерть его будут исторгнуты из общины. Nead’dim Ond’duuve Ouend Eekhl Sah’Fair».

Прочитанное письмо тут же рассыпалось пеплом, но Алекс успел сделать магоснимок.

— Угрожающее письмо с личной подписью — очень, очень весомо для Службы магбезопасности, — ухмыльнулся он.

Софья махнула рукой.

— Ничего они ему не сделают, были уже проверки и следователи…

— Хрен ему в глотку, а не мальчика, — экспрессивно сказал Суржиков. — Извини, Соня.

— Ладно, Макс, теперь твоё письмо…

Развернувшийся лист бумаги имел более чем официальный вид, даже красная сургучная печать присутствовала. Приёмная комиссия биологического факультета московского университета сообщала господину Максимилиану Гребневу, что его прошение рассмотрено и по совокупности достижений он зачислен на третий курс для обучения по специальности «молекулярная физиология растений». Начало занятий с пятнадцатого сентября, и господину студенту надлежит до этих пор сдать те предметы, государственные оценки по которым у него отсутствуют, а именно…

— Третий курс, мамочки… — прошептал Макс, после чего вскочил и заорал: — Третий, мама!

И вылетел из комнаты.

После непродолжительного молчания Суржиков откашлялся и произнёс:

— Соня, поздравляю! Интересно, чем наш мальчик поразил приёмную комиссию?

Софья нервно хмыкнула:

— Ну, когда он будет в состоянии говорить, мы у него спросим. Я даже не знаю, что же теперь делать…

— Если никакие иные методы не помогут, я попрошу аудиенции у его величества, — твёрдо сказал Алекс.

— У нас ограничено время, — напомнил Влад.

— Значит, попрошу срочной.

— Алекс, у тебя сигнал был, давай посмотрим, — напомнила Софья.

Сообщение, пришедшее на коммуникатор, ситуацию не упрощало — в Кракове, где училась племянница и гостили близнецы, была похищена четырнадцатилетняя девочка. Магбезопасность обнаружила следы ритуала запрещённой магии, почти вычислила очередного любителя продлить собственную жизнь с использованием крови девственницы и порекомендовала распустить школьников на каникулы на месяц раньше.

— Стас написал, что они взяли билеты на послезавтрашний вылет, — Верещагин растерянно посмотрел на друзей. — И это значит, что в Москве они будут седьмого мая.

— Ну, выходит, до седьмого мы должны закончить дело архитектора, разобраться с друидами и помочь инспектору Никонову выяснить, кто же убил двоих из дома напротив. Делов-то! — и Суржиков пожал плечами.

Господин Парсонс уже не лежал в больничной кровати, а полусидел, опираясь на подушки, и что-то писал в блокноте. Кристалл у него на груди светился теперь не жутковато-фиолетовым, а весёленьким зелёным цветом, да и лицо казалось не измождённым, а просто худым. Словом, заказчик явно идёт на поправку, решил Алекс, здороваясь.

Парсонс отложил в сторону ручку, сунул блокнот в ящик тумбочки и запер заклинанием.

— Итак? — спросил он хмуро.

— Итак, у нас есть ряд подозрений, — сообщил Алекс. — Но, прежде чем я расскажу о них, хотелось бы знать, что является истинной причиной вашего обращения ко мне? Потому что отсутствие светской жизни ни самого господина Казьмина, ни его семью особо не волнует, да и в профессиональной сфере у него всё отлично. Поэтому мне хотелось бы знать, что же обеспокоило вас, господин Парсонс, вас и ваших истинных заказчиков? В противном случае от работы я откажусь.