взглянуть на их новую находку. И когда это случилось, Саша понял, что днище ларца представляет из себя ту самую штуковину, которую он нашел в лесной хижине. Та деталь также была старой и покрытой слоем окиси, и Саша не сразу признал ее составной частью ларца-блюда.

– Что же это такое получается? Наш отец Феодор бродит по округе и разбрасывает где придется части старинного ларца – головоломки. Но при этом в доме у отца Феодора находится его полная и вполне себе свежая копия, изготовленная по специальному заказу у мастера. И она так же крайне важна и нужна для отца Феодора, потому что вместе с крестом он попросил принести ему в лес именно ее. Видимо, той покрытой окисью старой запчасти, которая нашлась в шалаше, ему для жизненного счастья показалось маловато.

Какое-то время Саша еще смотрел на деталь в своих руках, а потом он услышал такой громкий крик за окном, что кусок металла попросту выскользнул и упал на пол. Барон тут же преисполнился желания помочь, кинулся под стол и вынырнул оттуда, держа трубку в зубах. Но благородный поступок Барона никто не оценил. Никто из неблагодарных людей не обратил на собаку никакого внимания. Даже любимый хозяин смотрел вовсе не на свою замечательную собаку, а куда-то в сторону.

– Что это было?

– Кто-то кричал.

И, словно в подтверждение этих слов, за окном раздался еще один истошный вопль.

– Ой, горе-то какое! – надсаживаясь, кричала какая-то женщина на улице. – Это что же такое делается, люди добрые! Воистину пришли темные времена, и цари неправедные, цари зла и насилия воссели на троне своем.

Бойцовы засуетились. Так как на троне в Хворостинке в данный момент восседала именно их династия, то реплику про «царей зла» они восприняли несколько болезненно.

– Там опять что-то случилось.

И все бросились наружу. Увы, и впрямь случилось. Нечто ужасное, хотя и вполне предсказуемое. Прямо на растущей перед теремом березе покачивалось человеческое тело. Это была Катерина, решившая последовать за своим мужем.

Саша слышал, как громко ахнула за его спиной Анна.

– Катерина! Вот она где, сердешная! В петельке качается.

Вслед за ней заплакала Алиска.

– Бедная тетечка Катечка!

А Ленка тихонько пискнула с возмущением в голосе:

– Что же это такое! Все вешаются и вешаются. Если это флешмоб, то очень глупый! Никто не оценит, и лайков ждать нечего.

Подоспевшие деревенские кумушки обсуждали новую трагедию.

– Это она из-за Ваньки в петлю полезла.

– А ты говорила, что она не любит его. Видишь, любит. Небось, если бы я помер, ты бы на себя руки накладывать не стала.

– Молчи уж! Много ты понимаешь. Будто бы уж кроме Ваньки и других мужиков в деревне нет.

Пока Бойцовы и деревенские переговаривались между собой таким образом, сыщики действовали. Вдвоем они бережно приподняли Катерину за ноги, чтобы освободить удавку и дать возможность несчастной дышать, если это еще возможно. Потом сняли с шеи Катерины удавку и уложили пострадавшую на землю. Затем Грибков сделал ей массаж сердца, искусственное дыхание, а потом наклонился над ней и приложил ухо к груди.

– Кажись, стучит, – неуверенно произнес он. – Кто-нибудь! Принесите зеркальце.

Подходящее зеркало искали долго. Сначала не разобрались и принесли большое и в полный рост, которое стояло в доме у отца Феодора. Потом принесли поменьше из ванной комнаты, но все равно слишком здоровое для того, чтобы подсунуть его к лицу Катерины. И, наконец, Ленка спасла ситуацию, обнаружив у себя в сумке пудреницу с маленьким зеркальцем, которое подошло идеально.

Грибков поднес его ко рту Катерины, и все с замиранием стали ждать. Несколько томительных мгновений, и зеркальце затуманилось.

– Она жива!

Люди обрадовались:

– Жива, жива!

Одни крестились, другие клали земные поклоны, третьи и вовсе встали на колени и крестным знамением осеняли все, вокруг себя.

Но Грибков не позволил народу расслабиться.

– Ее надо к врачу! – воскликнул он. – Никаких местных эскулапов! Я сам ее отвезу!

Сергей вызвался его сопровождать. А Саша остался в Хворостинке. Ему предстояла работа по осмотру места происшествия. Это и само по себе дело тяжелое и неприятное, а сейчас все усугублялось темным временем суток. Электрического освещения улиц в Хворостинке не было предусмотрено. Сами дома освещались в лучшем случае масляными лампами, а то и вовсе свечами или лучинами. Единственным исключением стал терем отца Феодора, в котором было электричество. И Саше пришлось включить свет во всех комнатах, окна которых выходили во двор, где чуть было не случилось новое несчастье.

Какое-то время он расхаживал взад и вперед под тем деревом, на которое накинула свою петлю Катерина. Несмотря на включенный свет, видно было все равно плохо. От деревьев падали причудливые тени, которые окончательно смазывали картину произошедшего. Саша включил свой собственный фонарик и с его помощью начал искать чужие следы. Но следов было так много, что понять, свежие они или появились сегодня в течение дня, было невозможно.

Саша быстро отказался от этой идеи и занялся самой удавкой. Она была явно местного производства, толстая, колючая, больше похожая на аркан или лассо. Такими веревками в Хворостинке опутывали рога подрастающих бычков, которые были строптивого нрава и норовили удрать с выпаса на пешую прогулку по окрестностям. И Саша не сомневался, что эта веревка взята где-нибудь на скотном дворе. А такого возле терема не имелось.

Кому бы ни посчастливилось проживать в тереме, но в одном эти люди были схожи между собой. Заниматься грубой деревенской работой они считали ниже своего достоинства. Опять же скотину держали далеко не все в деревне. И до ближайшего скотного двора нужно было еще пробежать пару домов, потом отыскать там веревку и вернуться назад. В условиях отсутствующего электрического освещения деревни задача почти что невыполнимая.

– Даже если допустить, что Катерина сумела бы в темноте найти веревку, все равно как-то не складывается. Вряд ли Катерина сбегала куда-то за веревкой, принесла ее назад и после всех трудностей повесилась на таком видном месте, что ее обнаружил бы всякий, кто прошел бы по улице. Да и пока бегала туда-сюда, двадцать раз бы уже успела передумать