Он приехал сюда, чтобы жениться на принцессе Венанции.

Стиснув зубы, Кайден собирался уже развернуться в сторону охотников, чтобы понять, едут они дальше или тоже решили поглазеть на убитого, как вдруг в той стороне раздались крики.

Пёстрая толпа притихла, даже кони не храпели, и вдруг покатилась волна шепотков, а потом уже и возгласов:

– В принцессу стреляли!

– На принцессу покушались.

– Принцессу пытались убить!

Все разом забыли об убитом, о Чигару и взбесившемся орле. А Кайден обругал себя последними словами: ему идея охоты не понравилась с самого начала именно потому, что здесь Венанция, последняя представительница рода, уязвима. Судьба Унии зависела от того, продолжит она род, чтобы сохранить покровительство их тотемного феникса над этой землёй, или земли потеряют своего хранителя, и Уния утонет в войне герцогов и других родов, способных захватить власть.

Но Венанция, глупая девчонка, объявила об охоте, ни с кем не посоветовавшись, а потом уже не могла её отменить.

И отказалась оставаться в замке.

А Кайден, хоть и собирался присматривать за ней, прикрывать своим щитом, всё бросил и примчался сюда.

И вот теперь толпа гудела и рвалась к новому месту происшествия, потому что:

– В принцессу стреляли.

– Её высочество в опасности!

***

Крик женщины затихал.

Мои пальцы привычно кололо от потребности лечить, среди запаха вытоптанной травы, цветов и лошадей я слишком отчётливо ощущала металлический оттенок крови. Да и Чигару застыл неестественно. Выдавил на ухо:

– Только Рее меня не отдавай.

Наконец не только целители, но и остальные стали замечать его рану, перешёптываться.

– Разожмите руку, – приказала я, выискивая взглядом белую лошадь, в седельной сумке которой хранилось всё для исцеления.

Чигару подчинился. Я соскользнула с холки его коня и уже с земли оценила рану: болт вошёл почти на всю длину, задел кость и наверняка прошил лопатку. Чигару был бледен, напряжён, но в седле держался ровно.

– Вы и вы! – я указала на двух королевских слуг. – Помогите ему слезть.

– Да я сам, – проворчал Чигару, а я уже ловила свою лошадь за уздцы.

Одно моё напитанное магией прикосновение – и она застыла. Чигару присвистнул, и его конь опустился на землю.

Из целителей я быстрее всех сообразила, что делать. Возможно, они привыкли действовать более размеренно и планово, или считали, что Чигару должна помогать я, а в случае необходимости он сам способен попросить их об исцелении.

Спешилась только Рея и стала раздевать Чигару, приговаривая:

– Ничего, потерпи, сейчас всё сделаю.

Игнорируя его укоризненный взгляд, я намешивала алхимическую краску, не напитывая её магией, чтобы к лечению могла присоединиться Рея.

– Я могла бы сама справиться, – принимая от меня плошку с краской, надменно заявила она.

– Но вдвоём будет быстрее, – примирительно заметила я. – И вам не придётся слишком сильно с ним обниматься при всех.

Чигару хмыкнул, а Рея глянула на меня исподлобья и с таким видом, словно собиралась выплеснуть алхимическую краску мне в лицо. Но вместо этого она тоже хмыкнула и развернулась к Чигару.

Стиснув зубы, он повернулся к ней спиной. Так мне досталась передняя часть.

И только когда мы с Реей нанесли на тело Чигару рунические заклинания и влили в них силу, стало понятно, что среди усиливающих болт рун было что-то, отталкивающее магические потоки. То есть воздействовать мы могли лишь на ткани в сантиметре от болта, не ближе, а это – сложности с остановкой крови, обезболиванием, выталкиванием инородного тела. Вынимать его следовало быстрее: рядом с болтом не собрать осколки костей и не соединить сосуды, а чем больше крови скапливалось в ране, тем труднее её лечить.

Так что пришлось звать на помощь. Откликнулись не придворные целители, а сопровождающие кого-то из аристократов, возможно, из герцогства Кайдена, они резво спешились и взяли Чигару за руки.

Пронзительно глядя мне в глаза, словно в них ища спасение и отвлечение от боли, он стискивал зубы, но даже не охнул, когда мышцы под действием магии стали вибрировать и сокращаться, выталкивая кусок стали.

Все вокруг наблюдали за лечением и шептались, шептались о происшествии, строили догадки.

Вливая силу и корректируя свою часть магического потока, я невольно думала о том, что этот болт, скорее всего, предназначался мне. Эту боль сейчас могла испытывать я. Если бы не умерла от потери крови или этой боли раньше, чем успела себе помочь и дождаться действий других целителей.

Смерть или чудовищная боль из-за болта, вокруг которого не действует целительская магия, – вот что ждало меня, если бы не мой орёл. И Чигару не пострадал бы, не пытайся он меня защитить.

В какой-то момент Чигару не выдержал и уткнулся лбом мне в плечо. Он тяжело дышал, скрипел зубами, а я чувствовала, как сдвигались осколки лопатки, и старалась скорее окутать освобождающиеся от действия враждебных рун мышцы обезболиванием.

Вдруг привычные интонации разговоров изменились на более встревоженные, я невольно прислушалась.

– Принцессу пытались убить!

– В принцессу стреляли.

– Её высочество в опасности!

Я вскинула голову и увидела в толпе Кайдена. Чуть натянув поводья, он смотрел на меня. Так пронзительно, что у меня быстрее заколотилось сердце, перехватило дыхание.

Толпа отхлынула от нас, завибрировал и уходил из-под контроля мой поток магии, и поток Реи стал отступать, выскальзывать из общей вязи.

Все спешили к принцессе. Но Кайден держал перебирающего копытами белого жеребца и смотрел мне в глаза, словно не мог оторваться.

Мне резко захотелось, чтобы Чигару не лежал на моём плече, не касался меня сейчас, когда Кайден смотрит.

Всё больше людей припускали лошадей куда-то туда, где находилась Венанция, а Кайден оставался на месте и смотрел на меня. И мир будто отступал, растворялся, в нём остались только Кайден, я и моё безумно колотящееся сердце.

Казалось, это мгновение длилось вечность, но на самом деле даже половина из окружавших нас гостей и слуг не успела полностью скрыться за кустами, а  Рея ещё взбиралась на лошадь, когда Кайден с каким-то усилием (или мне так показалось?) отвернулся и приказал:

– Борво, отвечаешь за неё головой!

– Головой, так головой, – вздохнул Борво, направляя к нам коня, а Кайден дёрнул поводья.

Так резко, что его белоснежный жеребец приподнял передние копыта и, эффектно ударив ими по воздуху, развернулся и припустил прочь, на ходу наливаясь золотым светом.