— А может, это сигнал? — возразил Россоха. —Мы сумели разорвать порочный круг, когда все цивилизации только повторяли однадругую. Менялись только названия; кенурская, ахмекская, шумерская, хапийская,эллинская, парфянская, римская… Да помню, это же ты добился, чтобы античность вщепки, а в дикой Европе посадить ростки того… ну, что сейчас выросло. Можетбыть, мавр сделал свое дело?

В голосе Олега прозвучала боль.

— Может быть. Да, это может быть. Я знаю, ты не первый,прости… Не первый, кто перестал понимать все. И не первый из нас, кто началумирать… и даже умер… от старости. Но я не хочу! Мы только начинаем жить во всюмощь! Раньше мы только дрались за то, чтобы жить, а сейчас… сейчас мынаконец-то начали жить во всю силу, во всю мощь. Именно теперь мы можем все то,на что способны, но что раньше от нас не требовалось!

Он вскочил, желтые пятна, следы кровоподтеков, покраснели,вздулись, затем медленно выровнялись в цвете с его прежней, покрытой сильнымзагаром кожей. От побоев за считанные секунды не осталось и следа, даже форманоса стала строже, без следов перелома. Глаза горели, кулаки сжаты, а дыханиевырывалось, как у разъяренного дракона.

Россоха следил за ним из-под приспущенных век. То, что онитолько начинают жить во всю мощь, это он уже слышал от Олега. Не то по поводуизобретения книгопечатания, не то наоборот — в связи с изобретением монахомШварцем пороха. Но то, что могут сейчас неизмеримо больше — удивительно. Какбудто забыл, что был сильнейшим на Земле магом! Или он имеет в виду общийпотенциал человечества?.. Удивительно, насколько этот рыжеголовый можетабстрагироваться от своего Я и чувствовать себя частицей человеческого организма…

Юлия на кухне быстро готовила салат, глаза то и делоподнимались на стену, где отсвечивала глянцем фотография двух статных мужчин наберегу этого озера. Один из них Олег, другой — хозяин этого домика. Но там ониодного возраста! Вот он, Россоха, молодой и сильный, чистое румяное лицо,черные как смоль волосы, такой же длины, широкие плечи, мускулистые руки…

Она украдкой взглянула в их сторону. Они вполголосабеседовали на той стороне комнаты, слов не слышно, но хорошо видно, насколькоплечи Россохи высохли, а руки стали тонкими. Там, где на фото круглые, какморские валуны, плечи, теперь торчат иссохшие косточки. А в поясе, напротив,раздался, по бокам округлые жировые накопления, так называемые французскиеручки.

Бред какой-то, судя по дате в уголке фото, их засняли впрошлом году!

Они заговорили еще тише, и хорошо, что она не слышала нислова, иначе грохнулась бы в обморок.

— Мы не бессмертны, — сказал Олег. — Рекрккылпрожил три тысячи лет и умер… от старости. Три тысячи лет я знал его крепким имоложавым, где-то в облике сорокалетнего, а потом начал стариться, как обычныйсмертный, а умер в личине дряхлого старца.

— Да, я знаю. Но никто не понял, что случилось.

— У меня есть идея.

— Давай!

— Дикая, — предупредил Олег.

— Давай, — повторил Россоха со вздохом. —Беда в том, что дикие как раз и оказываются верными…

— Идея, которую никто в Совете Тайных не принимаетвсерьез, состоит в том, что Сверхорганизм, частичками которого являемся, самподдерживает жизнь в тех своих молекулах, которые работают на него активно… нетолько на себя, но и на Него. И пока человек работает на Него, он живет нетакой жизнью, как обычные люди.

Россоха сказал с сомнением:

— Ты сказал так, словно стал верующим.

Олег отрезал с неудовольствием:

— Знаешь, я вообще враг любой веры. И с богами мнеприходилось драться так, что перья и шерсть летели над странами и народами…Сверхсущество, о котором я говорю, вовсе не бог, которому разбивают лбы нашистарушки и члены правительства. Это… Да ладно, я не за этим пришел! Хотя,прости, тебе, как вижу, не до меня.

Россоха прямо посмотрел ему в глаза:

— Нет уж, говори. Я чувствую опасность. Очень большуюопасность. Прости, но за последнюю тысячу лет я впервые чувствую беду такоймощи.

— Проект Башня-2, — произнес Олег мертвымголосом. — Когда цель стала так близка, Яфет просто не выдержал… претнапропалую.

Лицо Россохи стало серьезным. Он включил экран, с высотыспутника поплыла поверхность земного шара, за-тем облака ушли, на снимок изкосмоса наложилась карта, замигали огоньки, побежали цифры.

— Взгляни на этот регион, — сказал оннегромко. — Я заметил, что в последние три месяца вот в эту точку брошеныогромные средства. Развернута пропаганда, создаются группы якобы вооруженногонаселения… Все это нацелено на атаку через перевал, а там… взгляни-ка…

Олег сказал зло:

— Знаю. Один из форпостов, можно сказать.

Россоха задумался, спросил задумчиво:

— Если в ответ на давление усилить регион вот в этойчасти земного шара… Что тут обитает за народ?.. Как ты это видишь? Направитьтуда поток денег?

Олег поколебался:

— Полагаю, проще послать группу геологов в район чутьниже. В долину. Там, как мы знаем, большие залежи нефти. Геологи быстро откроютнефть, надо только указать им место. А нефть — это и деньги, и армия, и процветание.Даже без нашего вмешательства.

— Не рано? Режим там хреновенький…

— Знаю. Но соседний регион, где монокультура,усиливается несоразмерно быстро. Кто-то накачивает туда деньги, высокиетехнологии, эшелонами шлет специалистов. Я подозреваю вмешательство… как нипечально, кого-то из наших. Во всяком случае, заселение долины и подъем общегоуровня создаст щит на пути распространения экспансии монокультуры и,естественно, поддерживающих ее трансмонополий.

Россоха кивнул:

— Будет сделано. Группу геологов… пару миллиардовдолларов… специалистов… так, записал. От правитель-ственных организаций?

Олег отмахнулся:

— Да нет, долгий путь. Сразу от какого-нибудьмеждународного фонда. Из числа тех, что под нашим контролем. Едва нефтьобнаружится, сразу начнут накачивать средства, пошлют специалистов, как подобыче нефти, так и… по ее охране, скажем так. Не забудь сразу доставить тудапротиворакетные комплексы! А то их доставка и развертывание займет массувремени. Могут не успеть.

Россоха торопливо щелкал по клавиатуре, сопел, наконецкивнул:

— Я отдал распоряжение в три крупнейших банка. Аспециалистов начну подбирать сегодня же. А ты иди, поспи. Я вижу, ты вымоталсявесь.

Олег кивнул, но лицо оставалось мрачным, а складки на лбустали еще глубже.

— Это все верно… но только не решает главного. Если самЯфет взялся за Башню-2, то это очень серьезно. Он фанатик, ты знаешь. Он до сихпор скрипит зубами, вспоминая о том поражении. Самом первом! Сейчас он решил,что время для последнего рывка.