в первые секунды не понял, что случилось, но машина впереди вдруг подпрыгнула, завалилась на левый бок, и качая бортами, ухнула вниз, оставив на чёрной воде радужку бензиновой плёнки.

— Сашка! Это же Сашка Кузин!

Не глуша мотор, Сергей пулей выскочил из машины на лёд, закачавшийся под ногами. Не обращая внимания на разрывы, к полынье бежали другие шофёры из их колонны. Майор, выскочивший из головной машины, с перекошенным ртом закричал:

— По машинам! Не останавливаться!

Когда полуторки снова двинулись в путь, Сергей стискивал зубы, чтобы не плакать, и думал о том, каково лежать в ладожской глубине весельчаку и гармонисту Сашке Кузину, родом из далёкого сибирского городка.

От удара котелка по затылку мысли приняли деловое направление, а руки твёрже перехватили руль. За прошлые сутки Сергею удалось поспать едва ли два-три часа. Рейсы, ремонт, очередь на погрузку и разгрузку. Время крутилось со скоростью маховика на больших оборотах.

Сбросив газ перед мостками через промоину, Сергей глянул в сторону палатки обогревательного пункта. Белым холмом она маячила неподалёку от дороги, напоминая о поднявшемся из воды таинственном граде Китеж. Только озеро у Китежа называлось нежно, прозрачно — Светлояр, а тут сурово и кратко — Ладога.

С неделю назад Сергей забегал в санитарную палатку перевязать руку, обожжённую брызгами горящего керосина: чтобы устранить поломку, пришлось делать факел. Делала перевязку симпатичная фельдшерица Лера с карими глазами, в глубине которых плавали золотистые искорки. Чем-то неуловимым она напомнила Сергею Катю. Но Катя была лучше.

На ровном участке дороги Сергей прибавил скорость, стараясь догнать свою колонну. Встречный поток машин иссяк, и пространство вокруг дышало затаённой тревогой, готовой в любой момент взорваться осколками снарядов.

На этот раз на бреющем полёте над озером тенями прошли два «мессера», чёрные на чёрном небе. Сначала Сергей услышал звон стекла, а потом увидел, как прорвался рукав фуфайки, разбрызгивая клочки ватной подстёжки.

Ударив по газам, Сергей сдал машину назад, а потом резко рванул вперёд, пытаясь не позволить немцам прицелиться.

Некоторые из водителей во время налётов залезали под кузов. Мешки с мукой спасали от пуль, но в этот раз в кузове лежал особо важный груз, и спасти его было необходимо любой ценой.

«Мессершмитты» прошли в сторону Шлиссельбурга, и Сергей перевёл дыхание, надеясь, что обстреляли его просто так, на всякий случай. Но нет! Они вернулись и зашли сзади. Двумя руками вцепившись в руль, Сергей кинул машину через снежный бруствер и волчком закрутился на ледяном зеркале.

Пули били по машине справа и слева. Осколок лобового стекла зацепил щёку. Сергей машинально вытер кровь тыльной стороной ладони. Паршиво чувствовать себя мишенью. Он вздрогнул, когда град пуль забарабанил по кузову, дырявя ящики с ценным грузом. Чтобы выйти из-под обстрела, он снова вылетел на трассу и врубил полную скорость:

— Неси, голубушка!

От мелькнувшей впереди полыньи его бросило в жар, но машина уже ехала дальше, оставляя позади вой самолётов. По ушам ударил грохот сильного взрыва. Сергей оглянулся:

— Разбился, гад!

До боли вывернув шею, Сергей посмотрел на сполохи пламени, охватившего «мессер». Спасибо зенитчикам с девятого километра, на совесть бьют ребята!

Когда впереди замелькали габариты автоколонны, Сергей притормозил и заглянул в кузов — проверить сохранность ценного груза. Свет ручного фонарика выхватил разбитые в щепы верхние ящики и ярко-оранжевые мандарины, катавшиеся внутри кузова.

— Подарок ленинградским детям из Грузии, — пробормотал Сергей, пряча за словами захлестнувший душу поток благодарности неведомым людям, кто печётся о блокадном городе.

Будут мандарины у ленинградских детей! И Дед Мороз придёт! А воспитательница за стареньким пианино сыграет новогодний вальс, в котором будет слышаться перебор колокольчиков.

К воротам базы их колонна пришла к рассвету. Отскрёбывая от щеки капли застывшей крови, Сергей устало откинулся на сиденье и наконец смог подремать, хотя сквозь разбитое стекло в лицо дул ледяной ветер. Снилось ему лето, лес и полная корзина спелой земляники. Зачерпнув ягоды горстью, он протянул их Кате и проснулся от окрика:

— Медянов, твоя очередь на разгрузку. После войны отоспишься!

Действительно, придётся спать после войны. Сергей завёл грузовик и плавно подъехал к складской эстакаде.

* * *

Всего Дорогу жизни обслуживало 4500 машин, из них 3000 полуторок ГАЗ-АА и ГАЗ-ММ, 1000 трехтонных ЗиС-5, а остальные — разные машины, в том числе и 40 городских автобусов ЗиС-8 из Московской автобусной экспедиции. Последняя прибыла на Ладогу в январе 42-го и вывезла 69 тысяч блокадников, оставив при этом на дне озера четверть автомобилей.

Ладожская трасса совсем не подходила под расхожее представление о дороге как о некоем статичном отрезке из пункта А в пункт Б. Все дело в усталостной нагрузке льда. Трасса выдерживала в среднем 15 дней, после чего на значительном удалении от нее приходилось прокладывать ещё траекторию. Расстояние от Коккорево и Ваганово до Кобоны по льду — около 32 километров. Но за зиму таких дорог приходилось организовывать с полсотни — 3000 километров за две ледовые эпопеи![18]

* * *

Закутанная в платки тётка с ёлками стояла на углу у Нарвских ворот. Раскрасневшиеся щёки и толстый нос картошкой, здоровым видом резко выделялись на фоне большинства восковых лиц.

На вопрос о цене торговка похлопала рукой в овчиной рукавице по упругой еловой ветке и спросила:

— А что у вас на обмен?

— Кусковой сахар, — сказала Катя, — только у нас его мало.

— За ёлку давайте десять кусков сахара. Меньше не возьму. Товар ходовой: и в праздник нарядить, и отвар из иголок заварить, и буржуйку стопить. Знаете небось, что хвойный отвар от цинги помогает? Гляньте, у меня все зубы целые.

Чтобы убедить Катю и Машу в пользе хвойного отвара, торговка ощерила в улыбке крепкую челюсть без одного зуба посредине.

— Семь кусков сахара, — решительно сбила цену Маша, — у вас одного зуба не хватает.

— Тю! — возмущённо закричала баба, вперивая в Машу негодующий взгляд. — Так это не от цинги! Этот зуб мне муж ещё до войны выбил, когда к Ваньке Синюкову приревновал. А я в Ванькину сторону и не глядела, всего и делов, что пивка вместе попили. Так пиво пить никому не запрещается!

— Мы не для себя ёлку покупаем, а в детский дом, — сказала Катя.

Она очень надеялась, что торговка сжалится и снизит цену, потому что сахар из посылки тёти Люды Вериным детям был в сто раз нужнее, чем этой крепкой и бойкой бабёнке с выбитым передним зубом.

Но слова про детский дом на хозяйку ёлок подействовали слабо, потому что она снова посмотрела