Пайр осторожно положил ее голову на тюфяк, стянул с себя мокрую одежду и занял место Брайна. Волк обошел Тэмпест и устроился в ее объятиях. Пайр зашипел оттого, какой холодной была кожа девушки, но все же прижался к ней всем телом. Он обнял ее за талию, убедившись, что рука расположена не слишком низко и не слишком высоко, и подложил левую руку ей под голову. Она не издала ни звука, но медленно расслабилась в объятиях, прижавшись ступнями к его голеням.

Сколько раз он представлял их в таком положении? Во всех его мечтах они постоянно касались друг друга и целовались. Но это? Пайр прижался носом к волосам над ее виском. Нечто большее. То, чего он так долго искал. Товарищество. Близость. Любовь…

Сердце бешено забилось, когда он посмотрел на женщину в своих руках. Именно ее он хотел. Нуждался в ней. Горло сдавливали эмоции.

Брайн коснулся носом ее руки, и она дрожащими пальцами погладила его по морде от носа до лба. Серебристые глаза волка закрылись, он погружался в сон. Пайр не помнил, чтобы он к кому-то так привязывался. Его животной части вовсе не нравилось, что другой мужчина находился настолько близко к его паре, но Пайр понимал, что между этими двумя не может быть ничего романтичного. Для Брайна Тэмпест стала частью стаи, а она приняла волка как члена своей семьи.

Пайр этого и хотел.

Прими то, что она тебе дает.

Он притянул ее ближе, чувствуя, как дрожь в теле Тэмпест успокаивается и расслабляются мышцы… С момента, как они оказались в лесу она не подпускала его ближе, не выхватив при этом оружие. Он посмотрел на волка и на то, как Тэмпест медленно провела рукой по его шерсти. В какой-то момент она впустила в свою жизнь Брайна и полностью закрылась от Пайра. Он хотел этого. Так сильно хотел, чтобы его впустили.

Винить можешь только самого себя.

Все это время он только и делал, что лгал или ничего ей не рассказывал до тех пор, пока в итоге она самостоятельно не бралась за дело. На какое доверие с ее стороны он мог рассчитывать, если сам не отвечал ей взаимностью? От этой мысли его израненная половина взбунтовалась. Открыться кому-то значит быть готовым к возможной боли. Если он откроется ей полностью, останется она или убежит? Лично ему хотелось убежать от всего того, что он натворил в жизни.

Будь честен или отпусти ее.

Он вскинул голову и оглядел своих людей, затем мотнул подбородком в сторону входа. Они все поняли молчаливый жест и двинулись с места, предоставив им немного уединения. Конечно, они, скорее всего, услышат то, что он скажет, но иллюзия приватности больше важна для его пары. Бриггс отошел и поудобнее устроился у дальней стены, прикрыв глаза.

– Тэмпест? – прошептал Пайр ей в правое ухо. Пальцы девушки продолжали гладить спящего волка. У него чесались ладони взять ее руку, соединить их пальцы и никогда не отпускать.

– Он солгал, – прохрипела Тэмпест, так тихо, что Пайр едва расслышал слова из-за треска пламени.

В ответ он мог лишь кивнуть.

– Именно этим он и занимается.

– Я чувствую себя такой… нет, я и есть такая глупая. – Она повернула лицо и прижалась щекой к его бицепсу. – Я стоила твоим людям их жизни. И ради чего? Ради собственной гордости? Я…

– Достаточно, – сказал он мягко, но твердо. – Разве ты не слышала ни слова из того, что сказал Дартейн? Не было никакой гарантии, что мы бы спасли хоть кого-то во время казни. Очевидно, ты и сама об этом догадывалась. Иначе не стала бы так усердствовать, чтобы спасти Брайна.

– Но… – выдавила она.

– Король стоил им жизни, Тэмпа, не ты. Ты же видишь всю картину, правда? Люди, которых он планировал убить, не имели никакого отношения к нападению на Ансетт. Он знал об этом и все же осудил их и приговорил к смерти.

Тело девушки снова затряслось, но на этот раз от беззвучных рыданий. Недолго думая, он крепко обнял ее и поцеловал в макушку. Кицунэ начал гладить девушку по волосам, и она заплакала еще сильнее. Он хотел сказать ей, что все будет хорошо. Больше они никого не потеряют. Ей не нужно возвращаться во дворец. Ей не нужно возвращаться к Дестину.

Но это все ложь.

Спустя несколько душераздирающих минут ее плечи перестали трястись, а рыдания утихли. Она делала один глубокий вдох за другим в попытке успокоиться, и он повторял за ней. В том, как легко их дыхания подстроились друг под друга, было нечто обнадеживающее.

Вдох. Остановиться. Выдох. Сердцебиения замедлились, но бились в унисон.

Так и должно быть. Ей тут самое место.

Глядя на ее обнаженное белоснежное плечо, он наклонил голову, чтобы поцеловать кожу, но остановился, прикрыв глаза. Он не будет пользоваться ситуацией. Вместо этого Пайр укутал ее плащом.

– Как кто-то может так сильно потеряться? – прохрипела Тэмпест.

Он нахмурился, сбитый с толку ее вопросом.

– О ком мы говорим?

– О короле. О Дестине. Как кто-то может стать настолько бессердечным… монстром? Разве его никто не любил? Почему ему нравятся страдания людей? Просто… почему?

– Я не знаю, когда мой отец потерял свою человечность, – сказал он, чувствуя, как усталость и удовлетворение захватывают его тело. Заморозь меня зима, нельзя же прямо вот так уснуть. – Возможно, он всегда был таким. Его отец возненавидел талаганцев после того, как его попыталась убить иностранная принцесса. Может быть, на него так повлияло окружение. Мне никогда не было дела до причин.

Он нахмурился, почувствовав напряжение со стороны своей пары.

– Тэмпа, что случилось?

Она попыталась отстраниться, но он продолжал обнимать ее за талию. Пайр обдумал сказанное, и ему захотелось биться головой о каменный пол от того, в чем он сознался. Ему понадобилось всего-то теплое и податливое тело собственной пары для того, чтобы выдать все свои секреты. Долгое, тянущееся бесконечно мгновение она молчала. Он стиснул зубы и решил уверенно встретить то, что грядет. Он хочет, чтобы она впустила его, хочет, чтобы она приняла его. Оставалось только быть с ней честным.

Повернувшись к нему лицом, она оглядела его своими серыми налитыми кровью глазами.

– Кто же ты такой, Пайр? – прошептала она.

Он мрачно улыбнулся. Пути назад нет.

– Принц, наверное.

Глава двадцатая

Тэмпест

Теперь, когда слова повисли между ними, она не могла