ориентиры? Да, ужасно, но все же решение проблемы объединения жителей Хеймсерии и Талаги.

Внимание Тэмпест переключилось на короля, который не отводил взгляда от своего сына. Сердце учащенно забилось, когда она увидела злую усмешку на его лице, так похожую на усмешку Пайра. Иронично то, что Дестин мечтал о других сыновьях, когда у него уже был могущественный, коварный наследник. Каким был стал кицунэ, если бы его воспитывали вблизи короны?

Гончая похолодела от мысли об этом. Если бы он рос во дворце под опекой короля, тогда все хорошие, благородные черты Пайра просто-напросто исчезли бы.

Как хорошо, что он мятежник. Как хорошо, что он Шут. Как хорошо, что он работает вместе с Темным Двором.

Она сунула руки под мышки, чтобы согреть пальцы. На нее снизошло очередное прозрение. Неважно, что он сын Дестина. Кровь ничего не значит. Только действия.

Стоило что-то сказать.

Судить о происхождении человека, хотя его не выбирают, так же плохо, как если бы кто-то осуждал ее за отсутствие отца. Ее охватил стыд. Придется загладить свою вину. По крайней мере, после того как они разберутся с насущной проблемой.

Надвигающейся войной.

Глава двадцать третья

Тэмпест

Она почти ничего не помнила о возвращении в свои покои, чувствовала только морской холод, пробирающий до костей. Вода в ванной обжигала кожу, но все равно не могла изгнать поселившийся в венах лед. Тэмпест поежилась, вылезая из ванны, и закуталась в пушистый халат. Веки отяжелели настолько, что она с трудом моргала. Еще несколько шагов, и она окажется в своей постели.

Распахнув дверь, она смущенно пискнула, удивившись присутствию двух новоприбывших. Максим и Дима сидели у окна в южной части комнаты. Она смерила их хмурым взглядом. Разве она не заперла дверь? Когда все подряд стали вторгаться в ее личную жизнь?

Дядюшки поднялись на ноги, и Максим бросился вперед, обхватив ее крепкими руками.

– Девочка, – выдохнул Максим, – Левка только что рассказал мне о том, как ты появилась в казарме и выглядела при этом как полузамерзшая, почти утонувшая крыса.

– Как точно, – пробормотала она, уткнувшись ему в грудь, вдыхая знакомый запах кожи и меда. Тэмпест прислонилась щекой к дяде и слабо улыбнулась Диме, нежась в теплых объятиях Максима. – Что вы тут делаете?

– О чем говорили на встрече? – спросил Дима вместо ответа на вопрос. Его серьезное лицо выглядело изможденным. Она нахмурилась. Его явно что-то беспокоило.

Добро пожаловать к нам в клуб.

– Когда вы в последний раз спали? – спросила она, с тоской глядя на свою кровать. Им всем не помешало бы вздремнуть пару часов.

– Давненько, – пробормотал Дима, прежде чем продолжить. – А теперь к новостям.

– На Фьергон напали, – ответила она, неохотно отстраняясь от Максима. – Быть войне.

– Мы знали, что это произойдет. Он призывает солдат по всему королевству последние четыре месяца. – Дима медленно кивнул. – Король приводит свой план в исполнение.

Тэмпест обхватила себя руками за талию при новой волне дрожи, пробежавшей по телу, и направилась к камину.

– Это не все. – Она села и мрачно уставилась на мужчин, присоединившихся к ней у камина. – Он планирует набрать армию из народа, не предложив компенсации.

Максим громко выругался, проведя рукой по своим длинным светлым голубовато-фиолетовым волосам.

– Это все усложняет. О чем только думает этот придурок?

– Следи за словами, – мягко упрекнул Дима.

Максим закатил глаза, но промолчал.

– Почему это все усложняет? – спросила она, протянув замерзшие пальцы к огню. От жара становилось немного больно, но все равно лучше, чем терпеть холод.

– Думаю, ты узнаешь сегодня вечером, – ответил Дима. – Мадрид созвал встречу между нами и повстанцами. Скажи, что ты слишком плохо себя чувствуешь, чтобы пойти на ужин, и тайком проберись к нам.

Тэмпест хрипло хихикнула. Поморщившись от боли в горле, она криво улыбнулась.

– Сложностей возникнуть не должно, я и так чувствую себя ужасно.

– Выглядишь тоже, – прокомментировал Максим, взяв одеяло на кровати, и накинул ткань ей на плечи.

Тэмпест одарила его благодарной улыбкой и устроилась поудобнее.

– Ладно. Я приду.

Она уставилась на дядюшек и с трудом сглотнула. Пришло ее время задавать вопросы. Кто знает, когда еще она застанет их без посторонних ушей?

– Я знаю, что вы оба лжете мне, – тихо сказала она.

Дима в непонимании моргнул, а Максим нахмурился.

– О чем ты? – осторожно спросил Дима.

Вот как он решил действовать.

Тэмпа вздохнула и потерла пульсирующий висок. Она не хотела играть в интеллектуальные игры. Ей нужны были только ответы.

– Я слышала ваш разговор в деревне Мержери. Я знаю, что вы храните секреты касательно моей мамы. – Она уставилась на Максима, позволив боли и отчаянию отразиться на своем лице. – Мне нужна правда.

Выражение лица Максима изменилось, и он провел рукой по бороде.

– Я не знаю, что сказать, девочка. Ее больше нет, и ничего из того, что мы скажем, не вернет ее обратно.

Она перевела взгляд на Диму, который изо всех сил пытался вжиться в роль мраморной статуи.

– Не притворяйся, что не слышишь или не понимаешь, о чем я говорю. Это моя жизнь. У меня есть кусочки информации, но я не знаю всего. – Она сглотнула и перевела взгляд с одного дяди на другого. – Я знаю, что мой отец спрятал меня, чтобы защитить мою мать и меня. Кто из вас мой отец?

Мужчины молчали. Они не откроют ей правду.

Максим протянул к ней руки с мольбой в глазах.

– Ты дочь для нас обоих. Какая разница, кто твой настоящий отец? Мы вырастили тебя как своего собственного ребенка. Мы любим тебя.

Она знала, что они ее любят, но все равно чувствовала боль оттого, что они утаивали информацию. Она перевела взгляд на кровать, усилием воли заставив себя не расплакаться. От этого голова и горло еще больше разболятся.

– Я не хочу показаться грубой, но у меня были очень, очень длинные день и ночь. Я бы не отказалась от непродолжительного отдыха, – безэмоционально проговорила она. – Если я сейчас не посплю, то никуда не пойду сегодня вечером, так как просто упаду в обморок.

– Конечно, девочка, – сказал Дима, нарушив молчание. Он похлопал ее по плечу, выходя из комнаты.

– Ты любима. Не создавай пропасть между нами. Однажды мы расскажем тебе все, но не сегодня. – Максим наклонился и поцеловал ее в макушку. – Тебе следует получше заботиться о своем здоровье, девочка. Ты отняла и у меня, и у Димы несколько лет жизни.

– Постараюсь, –