— И как ты себе это представляешь? — в голосе Лолыпрозвучал здоровый скептицизм.

— А на что нам запись его разговоров, которую мы толькочто прослушали? Думаю, она послужит для нас путеводителем! Начать с того, чтомы точно знаем:

Хорек со своими спутниками приехал на станцию метро«Кировский завод». Значит, наша дорога лежит туда.

Через двадцать минут Маркиз остановил машину возле выходаметро на проспекте Стачек.

— Ну и куда мы теперь должны направиться? — синтересом спросила Лола, выглянув в окно машины. — Будем гадать накофейной гуще или обрывать лепестки ромашки?

— Нет, — Леня перемотал кассету с записьюподслушанного разговора, — будем внимательно слушать.

Тихо зашуршала магнитофонная пленка, и в динамике раздалсярезкий голос Хорька:

«…Ну пойдем посидим, поговорим, что нам дальше делать!..»

После этого снова на некоторое время наступила тишина,нарушаемая только уличным шумом, голосами случайных прохожих, а потомпослышался какой-то резкий, протяжный звук.

— Вот! — проговорил Маркиз, прислушиваясь. —Я еще в первый раз обратил внимание на это. Тебе ничего не напоминает?

— Ну-ка, прокрути еще раз! — попросила Лола.

Прослушав пленку еще раз, она неуверенно проговорила:

— Кажется, такой звук я слышала, когда возле моего домастроили новый корпус.., какая-то строительная техника…

— Правильно, мне тоже кажется, что это настройплощадке. Скорее всего, подъемный кран, и должно быть, где-то совсемрядом, потому что они шли от метро всего несколько минут.

Маркиз вылез из машины и огляделся.

Мимо них проехал грузовик с кирпичом и завернул за соседнийдом.

— Наверняка нам туда!

Леня сел за руль и поехал вслед за грузовиком.

Обогнув высокое здание, они действительно увидели забор,ограждающий стройплощадку. Над забором возвышался ажурный силуэт подъемногокрана, который медленно поплыл в сторону, и при этом раздался тот самый резкийпротяжный звук, который был записан на пленке.

— Ну вот, пока мы на правильном пути.

Маркиз снова остановил машину и огляделся. Перед ними былопятиэтажное кирпичное здание, окруженное густыми кустами сирени.

— А теперь снова придется обратиться к нашемупутеводителю.

Леня немного перемотал пленку назад, включил запись, и сновапослышался тот же протяжный механический звук. Вслед за этим лязгнуламеталлическая дверь.

«Наконец-то железную дверь поставили! — раздался вдинамике голос Хорька. — Хоть на лестнице всякая шантрапа шляться небудет!»

— Железная дверь, — проговорил Леня, — ищемжелезную дверь! — И он медленно поехал вдоль пятиэтажки.

На их удачу, большинство подъездов было в ужасном состоянии:обшарпанные деревянные двери либо стояли, распахнутые настежь, либо вообщеболтались на одной петле.

И только доехав до самого последнего подъезда, они увиделиновенькую, явно только что установленную темно-коричневую металлическую дверь саккуратным кодовым замком.

— Вот это уже называется везением! — воскликнулМаркиз и показал на темно-синюю «BMW», припаркованную в нескольких метрах отподъезда.

— Бывают же такие люди, которым лень пройти сто метровдо ближайшей автостоянки, — проговорил он с довольной усмешкой, — ониставят машины у подъезда, чтобы сэкономить несколько минут, и тем самымоблегчают жизнь всяким криминальным личностям.., вроде нас.

Леня достал из кармана мобильный телефон, связался с Ухом,описал ему местоположение дома, где они находились, машину Хорька и короткорассказал, что тот должен сделать до сегодняшнего вечера.

— Вот так, дорогая, — он поглядел на Лолузначительно, — сегодня вечером наступит решающий момент. Либо чемоданчикокажется у нас, либо мы окажемся на кладбище. А учитывая то, что мы слышали проБатона, нас с тобой, в случае неблагоприятного исхода, увезут не на кладбище, азакатают в бетон на какой-нибудь из многочисленных строек. Город, знаешь ли,обновляется, готовится к встрече трехсотлетнего юбилея…

— Очень остроумно, — холодно заметила Лола, —юмор у тебя стал какой-то специфический, черного цвета…

— Я не шучу, — спокойно сказал Маркиз, — яговорю совершенно серьезно.

— Тем более, — завелась Лола, — твоизамечания очень кстати!

— Ты боишься… — грустно сказал Маркиз, — оттого ифубишь…

— А ты будто нет! — Лола почти кричала. —Попробуй убедить меня, что тебе нравится такая жизнь! Все время ждать пулииз-за угла, шарахаться от каждой тени! Не иметь возможности даже появиться всобственном доме! Хорошо хоть Пу И я сумела вытащить! Неужели ты не скучаешь посвоему ненаглядному коту?

— Ты рехнулась, — спокойно ответил Леня, —по-твоему, перед такой сложной и опасной операцией я должен думать о коте?

— Все расскажу Аскольду, — злорадно пообещалаЛола, — пусть он знает, как ты на самом деле к нему относишься!

Маркиз резко остановил машину.

— Быстро выходи, здесь нельзя стоять!

— Куда это? — Лола сбавила тон.

— Доберешься до дома самостоятельно, левака возьмешь!Будешь сидеть у Зинаиды и носа не высовывать. Я сам тут разберусь!

— Нет уж, — Лола даже подпрыгнула насиденье, — там я совсем с ума сойду с этими соседями!

— Тогда прекрати истерику, — строго сказалЛеня, — веди себя тихо и слушайся старших. Сейчас забежишь вон в тот«Макдоналдс», возьмешь еды. Поедим прямо в машине, потом наведи красоту —поярче там. Парик редкий у тебя с собой?

— Опять рыжий, — надулась Лола, — мне этотцвет не идет, хочу быть блондинкой…

— Ты права, дорогая, — улыбнулся Маркиз, —если верить Мерлин Монро, джентльмены, конечно, предпочитают блондинок, но там,куда мы сейчас поедем, джентльменов днем с фонарем не сыщешь! Так что перестанькапризничать и делай, что говорят.

Примерно через час Маркиз и Лола подъехали к захудалойрюмочной на Петроградской стороне. Около этою третьесортного заведения толкласьта специфическая публика, которой никогда не касается веяние времени, —девятнадцатый ли век на дворе, двадцатый или двадцать первый, мрачные временацаризма, светлое царство исторического материализма или еще более светлая эпохапостроения отечественного капитализма с человеческим лицом, — этих людейволнует только одно: где бы достать немного денег на опохмел?

Землистый цвет лица, мешки под глазами, трясущиеся руки —вот те признаки, по которым члены этого тайного общества безошибочно узнаютдруг друга в толпе, а всевозможные рюмочные, распивочные и пивные манят их насвой тусклый свет, как керосиновая лампа насекомых.