Так было во времена Достоевского, так было задолго до него.Все изменилось в стране, сама страна изменилась до неузнаваемости, нокакой-нибудь дядя Паша или Гришка Сундук по-прежнему с раннего утра озабоченодной-единственной неотступной мыслью: где бы выпить?

Лола надела свой выдающийся рыжий парик, ту самуютрикотажную ярко-красную кофту, в которой она сумела договориться с уборщицейучреждения, где работала криминальная девица, мазнула по губам немыслимой,тропической яркости, помадой, выбралась из машины и решительно направилась кскоплению страдальцев.

Леня послал свою подругу на переговоры из чистопсихологических соображений: при столкновении с такой яркой женщиной слабаяпамять алкашей не сохранит ничего, кроме ярко-рыжих волос, красной кофты иогненных губ незнакомки.

— Эй, дядя, — поманила Лола сутулого красноглазогомужичка совершенно неопределимого возраста, с жабьим одутловатым лицом, одетогов подростковые бесцветные брючки и застиранную безразмерную футболку с едваразличимой надписью «Металлика».

— Эй, дядя, — повторила она чуть громче, —сто рублей хочешь?

Мужичок встрепенулся, сбросил тоскливое мучительноеоцепенение и кинулся навстречу зову судьбы, провожаемый завистливыми взглядамитоварищей по несчастью.

Лола свернула за угол и остановилась, поджидая своегоизмученного похмельным синдромом избранника — Что сделать-то надо,девонька? — торопливо осведомился он, боясь, что прекрасная незнакомка тутже исчезнет, растворившись в воздухе, как уже неоднократно случалось в егожизни с чертями, русалками и прочими порождениями больного сознания. — Чтосделать-то? Ты мне только скажи, я все мигом спроворю!

Не сумлевайся Сто рублей, это ж, это ж какие деньги! Это жсумма! Это ж сколько можно купить!

— Сможешь запомнить, что я тебе скажу? — спросилаЛола, с сомнением вглядываясь в испещренные кроваво-красными прожилками тусклыеглазки своего нового знакомого.

— Смогу, девонька, не сумлевайся! — Мужичок так ирвался в бой, мысленно пересчитывая ожидаемый гонорар в настойку овса ибоярышника, средство для очистки стекол или другие столь же колоритныенапитки. — Ты мне только скажи, чего запоминать, а я уж не подведу!

— Бильярдную на Большой Монетной знаешь?

— Как не знать, — мужичок гордо ударил себя вхилую грудь, — всю жизнь, почитай, на Петроградке!

— Пойдешь сейчас в эту бильярдную..

— Так не пустят же меня… — с сомнением проговорилстрадалец, — там такие мордовороты у дверей стоят А у меня одежонка, самаведь видишь, больно неказистая…

Лола хотела сказать, что неказиста у него не толькоодежонка, но пощадила самолюбие своего собеседника и уверенно заявила:

— Не бойся, пустят. Ты им вот что скажи, только ужсмотри — ничего не перепутай!..

Через полчаса перед импозантным входом в бильярдную сгромким, но несколько двусмысленным названием «Звездная пыль» появилсязамурзанный алкаш в подростковых брючках и футболке «Металлика».

Плечистый накачанный охранник отодвинулся от колонны,которую он подпирал с задумчивым видом, и с отвращением прошипел:

— А ну вали отсюда, мразь помойная!

После тебя тротуар хлоркой мыть придется!

— Ты, это, парень, погоди, не гони меня! —испуганно проговорил алкаш.

Несмотря на уверенность, которую внушила ему рыжая девица,он сильно оробел при виде роскошных дверей и мордатого охранника. — Ты,парень, обожди!

Я не просто так, дело у меня важное к Валерию Петровичу!

— К кому, — весело удивился охранник, — кВалерию Петровичу?

— — К Штопору, — уточнил алкаш.

— У тебя? К Штопору? — охранник сложился пополамот хохота. — Ой не могу, умираю!

— Чего тут у тебя? — выглянул из дверей бильярднойвторой мордоворот, похожий с первым, как две долларовые бумажки. — Ты чеготут так веселишься?

— Да вот, — вытирая слезящиеся от смеха глаза,проговорил охранник, — вот этот вот.., плевок кошачий, говорит, что у негок Штопору важное дело! К Валерию Петровичу!

Второй орангутанг изумленно уставился на алкаша и, осознавсказанное, разразился таким же богатырским хохотом.

— Представляешь, что скажет Штопор, если мы к немутакое насекомое приведем?

— Вы, ребята, того, не ржите, — обиженнопроговорил мужичок, — меня правда с разговором послали. Вы Штопору…

Валерию Петровичу скажите, что это про доктора, про этого..,как его… — алкаш мучительно напряг пропитые мозги, — про Юрия ЛьвовичаПапель… Стапель… Наппельбаума! — Он наконец с гордостью выдал тщательнозаученную трудную фамилию. — Я Штопору должен передать, кто этого докторатого.., замочил.

— Чего, Толян, — один охранник задумчиво погляделна другого, — может, правда, этого козла кто-то с серьезным делом послал?

— Вот такого? — Толян с сомнением инеудовольствием оглядел неказистую фигуру посланника. — Больно уж он… Нуты ж меня понимаешь!

— Эй, ребята, — алкаш напомнил о своемсуществовании, — вы, это, только скажите Штопору, что дело того докторакасается, а он уж пускай сам решит… А то как бы он после не осерчал!

— Ты тут еще командовать будешь! — рявкнулТолян. — Сами знаем, что делать!

Как, говоришь, доктора зовут?

— Паппель… Наппельбаум, кажись…

В общем, скажи, Юрий Львович.

Толян исчез в глубине бильярдной.

Алкаш застыл в томительном ожидании.

Вожделенный гонорар медленно таял перед его мысленнымвзором.

Наконец Толян появился на пороге, еще раз с отвращениемоглядел посланника и бросил ему:

— Ладно, пошли… Поговорит с тобой Валерий Петрович.Только, блин, ноги как следует вытри!

Неказистого посланника провели через главный зал бильярдной,где несколько десятков бритоголовых братков и молодых парней, пытающихсявыглядеть, как братки, катали шары, красуясь перед сильно накрашеннымидлинноногими девицами в мини-юбках. Затем они прошли через полутемный бар, гдеприблизительно такая же публика потягивала коктейли под музыку «техно». Наконецминовали совсем маленький зал, где более серьезные люди обсуждали своисерьезные дела за французским коньяком под негромкую музыку Эннио Марриконе, инесчастный алкаш, на которого все изумленно оборачивались, попал в святаясвятых — в квадратную комнату с низким сводчатым потолком и черной мебелью впсевдоготическом стиле. В этой комнате хозяин «Звездной пыли» и целого рядадругих заведений в разных районах города и в разных других городах нашей страныи некоторых стран Европы, Валерий Петрович Штоколов по кличке Штопор принималсамых близких друзей и деловых партнеров.