— На неё упал мой факел, — ответил Ахилл.

— Вот сумасшедшие! — вырвалось у Одиссея.

Гектор посмотрел на него и пожал плечами:

— Тебя ведь никто не держит. Беги.

Итакиец усмехнулся, хотя ему вовсе не было весело.

— Да не потому вы сумасшедшие, Гектор. К чему вам поворачивать эту плиту? Её же ничем не поддеть! А ваг разбить её вы могли бы. И я бы помог. Это, наверное, известняк, а он не такой уж твёрдый.

— Разбить? — живо откликнулся Ахилл. — Но чем? Не кулаками же?

— Лбом легче! — не удержался итакиец. — А ещё легче прутом от этой решётки. Вон она валяется! Ты ведь сможешь выломать два-три прута, Ахилл?

— Ну и голова у тебя! — выдохнул Гектор, кидаясь к железной решётке.

Отверстое жерло продолжало изрыгать раскалённые пар и камни, и проход уже наполнялся жаром. Когда герои, вооружившись железными прутьями, добежали до плиты-ловушки, там тоже вились белые клубы, и серная вонь вызывала кашель и удушье. Не задерживаясь, все трое встали с двух сторон плиты и обрушили на неё удары железных таранов. Ахилл бил с такой силой, что уже после второго его удара плита треснула посередине, а следующий удар расколол её, и одна половина, разломившись на три части, провалилась вниз.

Все трое взглянули в пролом и ничего не увидели — должно быть, там была глубокая пропасть. Ахилл опустил вниз свой ещё не погасший факел, но осветил только уходящую бесконечно вниз каменную стену. Снизу, из невидимой бездны, тоже поднимался густой серный пар.

— Нет... — глухо произнёс Гектор. — Там не выжить! Всё кончено.

И тут из-под уцелевшей половины плиты, будто в каком-то страшном сне, протянулась рука. Мокрая от пота, с растопыренными пальцами, она замерла и рванулась вверх, вслепую хватая воздух.

— Пентесилея! — отчаянно вскрикнул Ахилл и, поймав руку, дёрнул.

Это действительно была его жена, но на неё страшно стало смотреть — лицо жёлто-белое, будто воск, губы посинели, глаза закатывались. Она хрипела, не в силах выговорить ни слова. Тело её, как тряпочное, повисло на руках героя.

— Невероятно! — прошептал Гектор. — Как она удержалась?!

Он встал на колени и тоже сунул внутрь пролома факел.

И сразу всё понял. Под уцелевшей частью плиты в стене колодца виднелись уходящие вниз железные скобы. Должно быть, когда-то они служили лестницей. За одну из этих скоб и успела ухватиться амазонка, но скорее всего держалась она уже из последних сил и последние мгновения — серный туман, исходивший со дна пропасти, отравил её, и когда плита-ловушка разломилась, молодая женщина была уже почти без сознания.

— Жрицы амазонок знают секрет временной остановки дыхания! — прошептал царь Трои. — Должно быть, цариц тоже учат этому, и только это её спасло. Любой из нас уже погиб бы в этом колодце. Однако проклятая гора дрожит всё сильнее. Нас и вправду может завалить в любой миг. Бежим скорее!

Ахилл понимал, что медлить нельзя. Он вскинул на плечо бесчувственное тело жены и вслед за братом и Одиссеем бросился по коридору назад, в горный чертог Цирцеи. По счастью, никаких новых ловушек на их пути не оказалось. Их преследовал по пятам лишь неистовый грохот вырвавшегося из плена пара и камней. Со свода пещеры-дворца, когда они туда вбежали, сыпались камни, в самом своде обозначилось несколько трещин, и эти трещины всё более увеличивались.

— Наружу, наружу, быстрее! — закричал Гектор.

Каменный козырёк, украшавший вход в пещеру, рухнул, когда бегущие были в начале тропы. Вслед за тем земля дрогнула так сильно, что все трое попадали ничком. И тотчас раздался такой чудовищный грохот, будто гора разломилась надвое. В ужасе герои обернулись и увидели, как над горным склоном поднимается невиданных размеров багрово-чёрное облако. Оно разрослось, обволокло половину плато, испуская удушающий запах, и затем из него вырвался и ударил в небо высокий столб огня. Град раскалённых камней и пепла дождём полетел на склон. Должно быть, свод пещеры разрушился, и огонь, камни, пепел не встречали на пути никакого препятствия.

— Прочь отсюда! Вниз! — голос Гектор сорвался на хрип. — Что вы стоите и смотрите? Если промедлим, сгорим! К морю, быстрее!

— Что это, Гектор? Что это такое? — Ахилл расширенными глазами смотрел на рвущееся вверх пламя. — Я выпустил демонов Тартара?!

— Почти так. Это извержение огненной горы. Твой учитель тебе не рассказывал про такие горы?

— Да. Рассказывал. Но мне и в голову не приходило, что это и в самом деле так страшно.

— Да уж, зрелище! — вырвалось у Одиссея. — Будь я один, я бы мог спятить от страха. И что теперь будет? Остров сгорит?

— Хотелось бы верить, что нет, — отозвался Гектор, но его голос прозвучал довольно мрачно. — Раз на склонах горы растёт виноград, значит, по ним когда-то текла лава и сделала землю жирной, значит, извержения здесь некогда бывали и остров уцелел. Но меня мучает одна довольно неприятная мысль, одно воспоминание... Надо добраться до безопасного места, и тогда я вам расскажу. Спускайтесь быстрее!

— Да где тут безопасное место? — на бегу проговорил Ахилл. — Камни летят, будто кто-то бьёт нам вслед из пращи, и земля ходит ходуном. Похоже на настоящее землетрясение! Я слыхал о таких...

Обмениваясь восклицаниями, герои стремительно бежали по тропе вниз, к морю. Гектор, лучше других представлявший всю меру опасности, но и знавший о природе этого явления гораздо больше остальных, понимал, что вода не даст им надёжной защиты, однако оставаться в горах было в любом случае опаснее.

— Сколько это будет продолжаться? — спросил Одиссей, когда очередной удар снизу едва не сшиб их с ног. — Когда эта треклятая гора уймётся? Может, принести жертвы Аиду и Гефесту[16]?

При всей опасности положения Гектор рассмеялся.

— Это пламя не из Аидова царства, а из самых недр Тартара. Что до Гефеста, то в такой «кузнице» он бы долго не проработал. Нет, тут командуют духи пострашнее, и им наши жертвы не нужны. А продолжаться извержение может и несколько часов, и несколько дней. По расщелине спускаться не будем, это слишком опасно. Идём вдоль обрыва — ведь должен быть и другой спуск.

— В двух стадиях к северу отсюда, — ответил Одиссей. — Я тут все дорожки знаю. Идите за мной.

— Может, остановимся ненадолго? — спросил Ахилл, оглядываясь. — Я боюсь за Пентесилею. Она всё ещё без памяти. Надо сделать ей искусственное дыхание.

Гектор посмотрел на объятую пламенем вершину, нахмурился, однако кивнул: