отдалённых перспективах. Шкуру бы спасти. Тем более враг не дремал и уже зондировал окрестности на наличие врага.

Первый телепатический удар он ощутил как только высунулся на улицу. Может всё это время его силу глушили толстые стены, может экранировали какие-то объекты поблизости, но пока он находился внутри дома, вредоносное воздействие почти не ощущалось, зато сейчас все прелести гипнотических способностей мутанта он почувствовал сполна.

Макс обернулся, морщась от боли прищурился, сфокусировав зрение, чтобы не пропустить нападения. Твари или несколько тварей, наверняка ошивались где-то неподалёку. Возможно даже видели его и только ждали подходящего момента для молниеносной атаки.

«Ну давай же! Выползай из своей крысиной норы! - мысленно позвал Макс. - Покажи своё гнусное рыло...»

В ответ он тут же получил мощнейший удар, от которого заболели глаза. Резко отвернулся и припустил в сторону провала. Это был неосознанный порыв. Спонтанный, в чём-то безрассудный. Наверняка более разумный человек вернулся бы в дом, затаился в нём и ждал бы нападения под прикрытием стен. Он отлично понимал, что перебраться на другую сторону не сможет и всё же упорно двигался в ту сторону, словно какая-то сила настойчиво гнала его в соответствии с какими-то собственными планами.

«Какого чёрта! Всё равно вариантов нет! - подумал Макс. - Так хоть на свежем воздухе подохну».

И вдруг он увидел дерево. Огромный старый тополь, который лежал поперёк разлома. Судя по-всему шум от его фееричного падения и слышал Макс, когда сидел в столовой. Сердце застучало быстрее. Это был единственный шанс на спасение, которым нужно было как можно быстрее воспользоваться. Уже сейчас было заметно, что погибшее дерево держится над разломом лишь на честном слове да на кончиках старых облепленный мхами ветвей. По другую сторону ситуация была не лучше: искривлённые, размочаленные до волокон корни цеплялись за край обрыва какими-то тоненькими ниточками.

«Мой собственный вес, рюкзак, оружие — всё потянет килограмм на сто, - прикинул Макс. - Как бы не грохнуться в эту трещину под фанфары».

Он резво припустил к нерукотворному мосту, хорошо понимая, что его преследователи уже сидят на горбу. Голова раскалывалась от гневных щелчков и болевых ударов, и оставалось только надеяться, что мутанты ещё недостаточно близко, чтобы войти в прямой физический контакт.

Поваленный тополь похрустывал, скрипел корнями, но пока ещё держался. Он неумолимо проседал под собственной тяжестью. В немалой степени этому способствовал дождь, который размягчил грунт по краям обрыва. Сколько ещё он мог провисеть в таком положении оставалось только гадать, и тут уж было не до церемоний.

Не раздумывая, Воробьёв запрыгнул на дерево и, не обращая внимания на хлёсткие удары веток по физиономии, бросился к противоположной стороне. Те немногочисленные секунды, что потребовались на преодоление бездонного разлома, Макс буквально молился, чтобы этот старый трухлявый тополь не обрушился вниз в самый неподходящий момент. Ствол раскачивался и рывками проседал всё ниже и ниже. Журналист стремительно перепрыгнул через торчащий обломок корневища и, теряя равновесие, опрокинулся головой в кучу взрыхлённой земли.

Не беда, что в кровь разбил скулу и нажрался глины, главное оказался по другую сторону. Мгновенно вскочил на ноги и словно заяц от своры собак помчался к ближайшему укрытию. Спрятавшись за сгоревшим остовом «жигулёнка», тут же высунулся и осмотрелся. Тополь всё ещё висел над пропастью и вполне годился для переправы. Хрустел ломающимися ветвями, кренился как полузатонувшая шлюпка на волнах, но продолжал упорно висеть над бездной, чёрт его дери!

- Давай, падла, опрокидывайся наконец в эту прорву! - злобно прошептал Воробьёв.

Краем глаза он заметил, как у домов тенью мелькнула зловещая фигура мутанта, и это открытие вызвало в душе щемящее чувство безысходности. Сколько тварей двигались по следу, он не знал, но учитывая потрясающее физические возможности телепатов, для него хватит и двоих. Проблемой было остановить даже одного, что уж говорить о нескольких особях, которые не собирались себя жалеть и без колебаний попрут на пули.

«Вот гранатка и пригодится!» - выхватывая снаряд из кармана, подумал Макс.

Он выдернул чеку и швырнул Ф-1 в сторону тополя. Граната закатилась аккурат в переплетение корней. А потом грянул взрыв, и хлипкая переправа в треске и грохоте ушла в бездну.

2

По шершавой поверхности «жигулёнка» звякнул осколок, несколько камушков стукнули по голове. Макс высунулся из укрытия и осмотрелся. До самого последнего момента он опасался, что антропоморф всё-таки успеет перебраться через разлом, — какой-нибудь отчаянный ублюдок запросто мог рискнуть шкурой и броситься к мосту, ведь страх этим созданиям был неведом. К счастью этого не произошло. Убедившись, что поблизости выродков нет, Воробьёв вздохнул с облегчением и выдавил мученическую улыбку. Ему до смерти захотелось плюнуть на всё и встать в полный рост, расправить плечи и просто постоять, но... Почти сразу же он понял, что преследователи оставлять его в покое не собирались. Они тут же начали прессовать мозг, стараясь напоследок причинить как можно больше ущерба. Однако стоило спрятаться за металлический корпус автомобиля, как воздействие ослабло чуть ли не вдвое.

«Выходит пробивать препятствия телепатическими импульсами умеют только самые матёрые телепаты, - решил Макс. - А эти простые салаги, которым нужен прямой визуальный контакт».

Макс немного помедлил, потом подполз к другому краю «жигулёнка» и осторожно выглянул из-за машины. Он сразу же заметил выродка, который внимательно осматривал окрестности.

«Вон как зыркает, сука! Мимо не проскочит даже блоха».

Мутант затаился на другом краю разлома, метрах в десяти от края. Припал к самой земле, распластался, выпростал длинные мускулистые конечности, спрятавшись за вывернутыми из земли бордюрными камнями.

Белесый, лоснящийся как лягушка, страшный как сама смерть. При свете дня мутант выглядел зловещей пародией на долговязого человека. Его гротескный, звериный облик вызывал инстинктивный трепет, какой должно быть испытывает жертва перед голодным хищником. Один оскал зубов да ненасытный взгляд крошечных глаз чего стоил, а в сумерках эту образину и вовсе можно было принять за исчадие ада. Макс с содроганием вспомнил здоровущего выродка, которого с таким трудом сумел прикончить, поёжился и болезненно сморщился.

Воспоминания о нём вызывали смесь стойкого омерзения и необъяснимого пока чувства восхищения. Да он им восхищался и это ощущение резко контрастировало с тем ужасом, что вызывали его звериные повадки.

- Мерзкие твари, - процедил Воробьёв сквозь зубы. - Не хватало ещё, чтобы