что её брат может быть заколдованным козлом. Пусть никто не спешил извиняться перед ней за летящие стрелы и обидные слова, но что мешает ей испытывать благодарность, не прося ничего взамен?

Ветер взметнул её волосы, с которых снова сполз платок. Больше не колеблясь, она сжала Смородника в крепких объятиях – но так, чтобы не сделать больно.

– Спасибо тебе, – шепнула она и, осмелев окончательно, поцеловала его в щёку. – За дорогу и помощь. Ты ведь не обязан был.

Смородник ошарашенно посмотрел на неё и, привычно нахмурившись, поднялся на ноги, собираясь уйти.

– Только попробуй, – буркнула Мавна, краснея. – Не смей уходить. Или ты считаешь, что можно привезти девушку в незнакомый город и оставить одну среди чужих людей? Ты так не поступишь.

Передёрнув плечами, Смородник неохотно сел обратно.

– Не поступлю.

Мавна спрятала улыбку, сделав вид, что поправляет платок под шеей.

Они посидели молча, глядя в одну сторону. Мавна с удовольствием подставляла лицо ветру и слушала далёкую музыку. Тени пляшущих у костра причудливо падали на мостовую, вытянутые и чёрные, изгибались и сливались, чтобы снова разъединиться.

– Почему ты не пойдёшь к ним? – спросила она.

– Не люблю танцевать.

– Я не про танцы. Просто. К ним. Вместо этого мерзкого Боярышника. Он же тебя ненавидит. Неужели хочется унижаться и бегать за ним?

Смородник кашлянул и глотнул из кружки. Спохватившись, нашарил что-то на камнях и протянул точно такую же Мавне. Мавна удивилась, но с благодарностью приняла напиток.

– Я же отрёкся от райхи, – тихо произнёс Смородник, глядя на свои ноги. – В тот момент, когда решил остаться у чародеев и разбудить искру.

– Но чародеи всё равно не считают тебя своим. Так может, ну их?

Смородник скривил губы, снова делая глоток из кружки. Пахло чем-то знакомым, и Мавна вспомнила: у Ражда варили что-то похожее.

– Не могу. Я чародей, и моя искра уже никуда не денется. Мне нужно знать, что Матушка меня прощает. А райхи точно не примут после всего. Они не любят искру. И особенно тех, у кого она видна на лице.

Мавна будто случайно подвинулась так, чтобы прикасаться плечом к плечу Смородника. Ей не хватало объятий – и с Иларом, и с Купавой они каждый день держались за руки, обнимались, дотрагивались друг до друга, и только теперь она поняла, как холодно и пусто ей было всё время в пути из дома до Озёрья. Жаль, что оба её попутчика оказались такими закрытыми. А может, и к лучшему…

– Мне кажется, ты слишком много думаешь, – тихо сказала она. – Попробуй поговорить. Наверняка здесь можно было бы остаться. Кровь-то никуда не денешь, она сильнее искры. Вот я всегда буду девчонкой из Сонных Топей. С туманом и ручьевой водой в венах. И никакая искра это не убьёт, даже если я по нелепой случайности стану чародейкой.

– Остаться. – Смородник фыркнул. – Для чего? Завести кур? Или печь хлеб?

Он с беззлобной усмешкой покосился на Мавну. Она пожала плечами.

– Печь хлеб здорово. Он живой, тёплый и дышит. И никогда не обидит. В отличие от людей.

– Тогда, пожалуй, хлеб молодец.

Они одновременно рассмеялись: Мавна – неожиданно звонко, как не смеялась уже давно, Смородник – бархатисто и хрипло. Мавна ахнула.

– Ты улыбаешься!

– Неожиданно, правда?

Улыбка исчезла, будто Мавна смутила его своим удивлением. Допив свой напиток, Смородник утёр рот рукавом и вздохнул.

– Ты извини меня. Я был неправ. Тогда, на болотах, когда стрелял в тебя и называл нежичкой. Ещё и связал. – Он сморщился, будто от боли. – Не стоило так с тобой обращаться. Это было ошибкой.

Мавна открыла рот, не веря своим ушам. Неужели дождалась?

– О-о… – растроганно протянула она. – Хорошо. Я тебя прощаю. Мир?

Она протянула руку ладонью вверх и стала ждать. Смородник колебался, но всё-таки пожал её руку со слишком решительным видом.

– Вот видишь. Люди не кусаются. Я уж точно. Не все такие, как Дивник и Боярышник. Если только не кусать их первыми.

Мавна не решилась снова обнять Смородника да и боялась, что это будет странно: сидеть на земле в чужом городе и второй раз обнимать малознакомого мужчину, который к тому же наверняка старше лет на пять-семь… Смутившись, она немного отодвинулась и взялась обеими руками за кружку.

– Перед Варде тоже извинись обязательно. За шкурку, – напомнила она.

Лицо Смородника вытянулось.

– Ты слишком на меня давишь, полегче.

Мавна не стала уточнять, шутит он или нет. Решила, что нет – столько веселья за один вечер Смородник не смог бы выдать.

С наступлением ночи тут всё равно было тепло – от нагретых за день камней, от костров и жилищ. Да и лето в последние дни наконец-то распогодилось. Мавна допивала странный напиток райхи: со специями, травами и ягодами, он одновременно и согревал нутро и холодил язык. Зато в голове после него становилось светло и спокойно.

– Как бы я хотела, чтобы Раско это всё увидел, – тихо сказала она сама себе, покачивая в ладонях кружку. – Ему бы тут понравилось. И Илару, наверное, тоже. А уж Купаве бы как…

Она представила, как они с Купавой бы обошли тут каждый проулок, обязательно держась за руки. Непременно глазели бы на торг целый день, пробуя угощения и примеряя украшения. Смеялись бы громко, во весь голос, как в старые времена. А вечером долго сидели бы у костра, глядя, как танцуют местные парни, и ждали бы, что их тоже позовут танцевать… И Раско бы бегал кругами и путался бы под ногами, а они бы ругались на него и ворчали – беззлобно, любя. Он бы выпросил яблоко в сахаре или кулёк орехов, а Мавна непременно купила бы ему всё, что захочет, да ещё и пряник в придачу.

– Увидит. Не плачь.

Только теперь она поняла, что по щеке скатилась слеза. Стыдливо утерев лицо платком, Мавна шмыгнула носом.

– Хочешь, пройдёмся? – Смородник кивнул в сторону торгового ряда, который даже издалека пестрел флажками, светильниками и яркими безделушками, отражающими свет огней.

Мавне хотелось, но рука сама потянулась к сумке, где лежал кошель. Ей понадобятся деньги, чтобы расплатиться с Царжей. А на торгу она, падкая на всё красивое, непременно потратится на что-то ненужное.

От выбора её спас Варде. Вышел со двора дома Царжи, быстро осмотрелся и подошёл к ним. Тоже сел на мостовую, с другой стороны от Мавны, поджал ноги и провёл пятернёй по волосам.

– Что тебе сказали? – спросила Мавна.

Варде неопределённо мотнул головой.

– Царжа долго меня рассматривала, как зверушку. Спрашивала разное. Я боялся, но вроде бы она