class="p1">Скоро ему отперли – ворота немного приоткрылись, и в щели показался мужчина средних лет, с густой бородой. Смородник что-то сказал ему, но Мавна не поняла ни слова. Они переговаривались ещё несколько минут, и мимолётом Мавна отметила, что ей нравится, как звучит этот язык – сухо, грубовато, но по-своему красиво, как далёкие раскаты грома перед грозой.

Мужчина долго и хмуро разглядывал Варде и козла, затем что-то снова принялся спрашивать. Смородник отвечал с почтением, в его голосе в кои-то веки не слышалось ни издёвки, ни холода.

– Покажи уголёк Ражда, – попросил он Мавну.

Мавна торопливо сняла с седла подарок райхи и протянула Смороднику. Тот бережно развернул ткань, а постовой заглянул в свёрток, поглаживая бороду.

Они ещё о чём-то поговорили, и Мавна начала волноваться. Она совсем не думала о том, что может не попасть в Чумную слободу – а что тогда будет? Вдруг не пропустят? Неужели тогда всё окажется зря и придётся ехать обратно ни с чем? Дунул вечерний ветер, и по коже побежали мурашки.

– Не переживай, – тихо сказал Варде. – Тут много райхи. И других людей. Всё будет хорошо.

– Тебе-то откуда знать, – вздохнула Мавна. – Сам-то ничего не помнишь.

Варде развёл руками с извиняющейся улыбкой. Мавне не хотелось слышать беспочвенные утешения ради утешений – лучше уж подумать о том, что делать в случае неудачи. Жаль, что она только сейчас спохватилась.

– Пойдём. – Смородник махнул им, и постовой открыл ворота шире, чтобы могли пройти лошади. У Мавны отлегло: пропустили! Она поблагодарила постового, припомнив слово на языке райхи, которому её научили на стоянке, и тот вроде бы с неохотой, но кивнул.

После основной части Озёрья Чумная слобода казалась задворками. Дома тут были вовсе не такие высокие, как в Озёрье, а только в один-два яруса. Кое-где даже встречались деревенские дворы со скотниками и огородами – у Мавны кольнуло в груди, когда она увидела садик с шиповником и подсолнухами, почти как дома.

Она уж испугалась, что тут придётся ехать так же долго, но скоро Смородник остановил коня напротив странного дома и спешился.

– Вот здесь живёт Царжа.

Дом Царжи был трёхъярусным, длинным, явно рассчитанным на много семей. Уже со двора слышался шум голосов: кто-то кричал, кто-то ругался, кто-то смеялся. Узел в груди Мавны стянулся туго-туго. Она смотрела на этот вытянутый дом и понимала: вот же оно, вот то, ради чего она покинула родную деревню, и тут ей либо помогут, либо… Либо всё было зря.

Спешившись, она отвязала козла. Присела к нему, погладила между рогами, обняла за шею.

– Потерпи, маленький мой. Уже дошли. Скоро всё узнаем.

Мавна посмотрела на Варде и Смородника поверх головы козла.

– Вы… не ходите со мной. Я одна схожу, – попросила она тихо, чувствуя, что краснеет. С чего она вообще взяла, что они собираются провожать её до Царжи? Наверняка найдут себе другие дела да хотя бы отдохнут с дороги. Тут же должны быть кабаки и разные другие увеселительные места.

Варде серьёзно кивнул.

– Как скажешь.

Смородник молча нахмурился.

Мавна погладила Ласточку по морде, взяла верёвку козла и дошла через двор до крыльца. Потянула на себя дверь – оказалось не заперто. Козёл упёрся у порога, опустил голову, жалобно заблеял, будто понимал, что тут с ним будут что-то делать. Мавна вздохнула.

– Миленький, ну пошли, пожалуйста. Если ты Раско, мы с тобой снова будем вместе. Ну а если нет… Тогда с тобой тоже не случится ничего плохого.

Дом встретил их полумраком. Пройдя что-то вроде предбанника, Мавна с козлом попали в длинный узкий проход, где по обе стороны вели двери в другие помещения. Пахло деревом, травами и немного – дымом.

– Здравствуйте, – позвала Мавна, справившись с волнением. – Как я могу найти маму Царжу?

Из закрытых комнат доносились голоса и другой шум. Копыта козла гулко стучали по дощатому полу, и Мавне вдруг стало слишком душно – одна в незнакомом городе, в чужом доме, с козлом на привязи, зовёт женщину, которую она никогда не видела – и никого рядом. Она уже пожалела, что не позволила Смороднику и Варде пойти с ней. Хотелось бы взять кого-то за руку – было бы не так страшно.

Ближайшая дверь открылась, и к Мавне вышла молодая женщина в сиреневом платке на плечах.

– Царжу ищешь?

Мавна закивала.

Женщина с ухмылкой осмотрела козла и махнула рукой.

– Пойдём, отведу. Деньги-то есть?

– Е-есть…

Они прошли через весь узкий проход и завернули в пристройку. Запах трав и дыма стал сильнее. Женщина толкнула дверь и крикнула:

– Мама, к тебе!

Пропустив Мавну, она пошла обратно к себе, лишь раз обернувшись на козла с удивлённой улыбкой.

Мавна боязливо шагнула за порог и отодвинула занавеску, отделяющую основную часть комнаты. В помещении было достаточно светло, горели сразу несколько масляных ламп – Мавна видела такие в Берёзье, но у них в Сонных Топях их почти не использовали. За круглым столом сидела пожилая женщина и чистила чеснок, напевая что-то себе под нос. Перед ней стояли маленькие деревянные миски с какими-то семенами, мазями и травами, а зубчики чеснока она складывала в небольшую корзинку. Заметив Мавну, подняла глаза, совсем чёрные, в обрамлении пушистых ресниц.

– С'дар варэ? – тихо спросила она.

– Здравствуйте, – смущённо произнесла Мавна.

– Ах. Поняла.

Женщина отряхнула руки от чесночных плёнок, встала и подошла ближе. Роста она была совсем невысокого, даже ниже Мавны, но смотрела так цепко, что хотелось за что-то оправдываться – непонятно, правда, за что.

– С чем пришла?

Мавна неловко потянула верёвку, и козёл вышел вперёд. Мавна указала на него рукой.

– Это… Мой брат.

Залилась краской, злясь на себя. Дурочка, надо было заранее придумать, как расскажет обо всём. Сейчас Царжа решит, что она над ней смеётся, и не станет помогать. Выгонит – как тогда смотреть в лицо парням, которые подвергали себя опасности, ведя её сюда?

Но Царжа не стала злиться или смеяться, а присела и, что-то приговаривая, обеими руками взяла козла за голову, заглядывая ему в глаза. Козёл мотнул рогатой головой, заблеял, но скоро успокоился. Мавна не переставала поглаживать его по спине.

– Давно так?

– Не очень.

Царжа деловито кивнула и приподняла козлу веки, разглядывая белки глаз. Потом прижалась ухом к груди.

Она долго щупала, слушала, разглядывала. Гладила рога, дула в нос, осматривала копыта, выдернула несколько шерстинок. Наконец, снова отряхнув руки, села обратно за стол. Сердце Мавны гулко стучало.

– Вот что скажу, – наконец начала Царжа. – Это человек. И чары не наши, а нежицкие. Но я