Гурдлиф Баюн привык к детям Озорного Дождя и стал все чаще пользоваться ее гостеприимством. Изредка он навещал меня, чтобы рассказать новую сказку или поделиться свежими сплетнями, но сразу же убегал. Поздоровавшись с Шином и Светлячком, он возвращался в город.

Мальчишка изменился. Он больше не навязывался в Отряд, догадываясь, что приезд Взятой сулит нам серьезные неприятности. Вариться с нами в общем котле ему было не с руки.

К такому выводу он пришел, перехватывая обрывки разговоров во время игр с Шином и Светлячком.

Я тоже проводил с детьми много времени, но ничего столь интересного не слышал.

Так кто же с кем играл? И во что? Могла ли Взятая намеренно распространять ложную информацию среди местных?

Меня настолько довели издевками по поводу того, что я живу в одном доме с настоящей милашкой – а большинство солдат в жизни не видели такой красоты, – что я с тоской вспоминал времена, когда меня называли плюшевым зайкой Госпожи. Никто не верил, что между мной и Озорным Дождем ничего нет. Я то и дело слышал: «Ей надо с кем-то спать, но с Костоправом-то зачем?» Что означало: «Чем я хуже?»

Старик наверняка знал, что происходит. Он все это подстроил, пусть и наверняка по указке сверху. Леденец с Лейтенантом, вероятно, были в курсе. Кто-нибудь из менее рассудительных колдунов – тоже. Но никто палец о палец не ударил, чтобы облегчить мне жизнь.

Кому какое дело до личных проблем Костоправа?

Дети улеглись спать. Их кровати выглядели так, будто ими пользовались только при свидетелях. Анко отправился наводить ужас на ночных существ. Пусть он и не был настоящим котом, но кошачьи развлечения обожал. Несколько дней назад вернулся без половины правого уха, сильно встревожив Озорной Дождь. Зря. Коты ведь постоянно дерутся.

– Сегодня на тебе новая юката, – заметил я.

– Нужно хотя бы изредка стирать старую, – томно улыбнулась Взятая.

– Барашек очень вкусный.

– Сана прекрасно готовит. Для ребенка. Что тебя беспокоит? Расскажи.

Кем бы она ни была, Озорным Дождем или Тидэс Эльбой, она не ходила вокруг да около. Мне это нравилось.

– Жилищный вопрос.

Она широко улыбнулась:

– Не хочешь, чтобы люди думали, будто мы трахаемся?

– Ну… вроде того.

– Сходи в город. Половине местных женщин охота узнать, что в тебе такого особенного, раз ты приглянулся Взятой.

С этим я уже сталкивался.

Озорной Дождь рассмеялась, но ее новая юката не звенела, как старая.

– Краснеешь, в твоем-то возрасте? Ладно, не стану тебя мучить. Для нашего совместного проживания есть причина.

– Об этом я догадался. Но не понимаю какая.

– Это нужно именно для того, чтобы все думали, будто мы спим вместе. Так мне не приходится волноваться из-за шестисот похотливых солдат. Почти не приходится. Все из-за слухов о вас с Госпожой… Она ведь иногда тебя навещает, поэтому слухи вполне правдоподобны. Так?

Я кивнул.

– Обычно при свидетелях? В самый неподходящий момент?

– Верно.

Я вспомнил, как Госпожа несколько раз пыталась связаться со мной под аккомпанемент колокольчиков.

– Человек, длительное время находившийся в Башне, может считаться любимчиком той, которая там обитает. Кто отважится навредить ему и тем самым вызвать ее гнев?

– Но я не хочу…

Ладно. Чего спорить. Я заметил слона в посудной лавке.

Воображаемый роман с Костоправом оберегал Озорной Дождь от ненужных забот. Летописец пользовался безграничной поддержкой автора этого сценария.

Я хотел было спросить, кто защитит ее от меня, но решил, что это глупо и неискренне.

– Не желаешь ли полетать под луной? – (По выражению ее лица я предположил, что она копалась в моих мыслях.) – Луна почти полная. Так романтично.

– Нет. Мне и без твоих заигрываний тяжко.

Ее черты исказила мрачная злоба. Озорной Дождь была разъярена, но вымучила улыбку:

– Конечно-конечно. Только сестры и шлюхи.

Эта мантра – стандартный ответ на вопрос, который не был задан. Или был задан, но не был мною воспринят как вопрос.

Я сделал что-то не так. Опять. Но что?

Почему ладить с людьми всегда так сложно?

Пока я не ляпнул что-то лишнее и не усугубил ситуацию, Озорной Дождь сказала:

– Вопреки всеобщему предубеждению, мужчина с женщиной могут быть друзьями.

– Зуб даю, что для мужчины это сложнее. Он всегда думает другой головой.

Озорной Дождь резко сменила тему, но я понял, что она имеет в виду.

– Покой не продлится долго.

– Пожалуй, что так.

Начался весенний сев. В штабе придумали план, согласно которому «добровольцы» должны помогать крестьянам. Одно из столь любимых Стариком упражнений для души и тела.

Это работало, потому что имперский налог был соразмерен нашим усилиям, а значит, мы могли есть досыта и приумножать наши стада.

Некромант удивился собственному хладнокровию. Относительному, учитывая, что ему впервые пришлось иметь дело с чем-то подобным.

Он готовился к этому морально и физически с того самого дня, когда пригнал к одинокому холму повозку с инструментами.

Женщина, ворвавшаяся в его дом, не была и наполовину так умна, как полагала. Она была юна и нетерпелива, но весьма сильна, раз сумела призвать молнию. Наверняка из древнего влиятельного рода – об этом можно судить по одежде.

Неужели она всерьез рассчитывает, что он поверит, будто молния разрушила забор и изжарила мастифов в тот самый момент, когда в его дом забрела потерявшаяся девочка, лишь по случайному совпадению?

Даже если бы от нее не разило Сумраком, он бы все равно не поверил. Когда в деле замешано колдовство, совпадениям и случайностям нет места. Недоверию он научился с детства.

Некромант радовался, что подозрительность подвигла его зачаровать все вокруг тысячами легких, почти незаметных заклинаний, которые реагировали на любых живых существ, кроме него и Лаиссы.

Он попытался допросить незнакомку. Та не отвечала, лишь показывала, что ничего не слышит. Ее контузило – должно быть, временно – заклинание, пробившее частокол.

Ничего не добившись разговорами, некромант погрузил незваную гостью в сон. Его беспокоило, что она столь юна. Что-то не сходится… Однако молодость может быть лишь иллюзией, наложенной, чтобы сбить его с толку. Хозяева Грендирфта…

Эта девушка – из Сумрака, но ни у кого в Сумраке нет причин интересоваться некромантом, если только это не происки законников. Хотя… Что, если ищут девушку из канавы? Но зачем? От нее ведь избавились.