В Сумраке живут сплошь безумцы. Степень их безумия неизмерима. Некромант понимал, что и сам не в здравом уме, но твердо верил: его рассудок гораздо ближе к нормальному, чем у других.

Эта точка зрения была скорее идеалистической, нежели отражающей истинное положение вещей.

Впрочем, в данный момент две эти точки сошлись.

Незнакомка лишь немного старше Лаиссы. Но нельзя забывать, что ей по силам призвать молнию. Нельзя думать и о том, что она напоминает ему дочь. Она неглупа. Небезобидна. Рано или поздно гостья придет в себя, и он может этого не заметить. Малейшая неосторожность, и…

Некромант шустро обыскал девушку:

– Чуть не забыл… А это еще что? Ого! – Он перебрал найденную карточную колоду. – Умно. Но ты, дорогая, переоценила себя. Такие вещи нужно защищать от посторонних, чтобы те не могли ими воспользоваться.

Дальнейший обыск дал только пару зачарованных колец, для некроманта бесполезных. Он просто бросил их в угол.

Так. На время она обезврежена. Пора заглянуть в завтрашний день.

– Лаисса, я проверю животных. Приглядывай за этой девушкой, пока я не вернусь. Сможешь?

Он не ждал ответа и не дождался. Лаисса почти не разговаривала, но всегда слушалась.

На мгновение некромантом вновь овладела похоть. Он гневно, с отвращением, отогнал ее. Нужно быть последним негодяем, чтобы вожделеть собственную дочь.

Некромант не рассказывал дочери всей правды. Лишь малую ее часть. Бедняжке было достаточно того, что он заботится о ней и обнимает в страшную грозу.

Зачем ей знать больше?

Некромант окинул взглядом девушек и вышел под дождь, аккуратно закрыв за собой дверь, чтобы они не простудились.

Присев рядом с незнакомкой, Лаисса наблюдала, как та дышит. Дотронулась до щеки. Девушка была очень теплой, почти как Папа.

После минутного созерцания Лаисса собрала украшения, которые Папа снял с незнакомки. Тяжелые кольца тоже были теплыми на ощупь. Приятными, почти знакомыми. Поразглядывав немного, Лаисса сунула их в карман и перевела взгляд на девушку.

Некромант разрыдался над телами мастифов. Собаки верно служили ему с тех пор, как он сюда приехал. Они так состарились, что ни для кого не представляли угрозы. Но выглядели грозно до самого конца.

Колдун продолжил обход. Прошел через брешь в частоколе. Направился в лес, уверенный, что найдет там любопытные следы. Ливень не прекращался, яростно заливая все вокруг. Даже по давно пересохшим руслам речек и ручьев неслись стремительные потоки.

Некромант поселился в этой глуши, желая наказать себя за утрату Лаиссы. Тринадцать лет назад? Четырнадцать? Все эти годы он непрерывно, одержимо изобретал новые мудреные заклинания. Каждое дерево, каждый куст в четверти мили вокруг содержали в себе его творения. Некромантом повелевали чувство вины, мания преследования и одержимость. Такие мощные, что он порой забывал о сне.

В тех направлениях, откуда угроза была вероятнее, его оборонительные позиции протянулись гораздо дальше чем на четверть мили. Однако ему ни разу не пришло в голову, что нападение может быть совершено с воздуха. Кто бы ни явился по его душу – а некромант был уверен, что кто-нибудь обязательно явится, – он будет связан по рукам и ногам паутиной чар прежде, чем достигнет самых серьезных укреплений.

Колдун был уверен, что его тенета способны остановить и связать самого Властелина.

В эту ночь, в разгар самой яростной бури в современной истории, он получил подтверждение тому, что его колдовство было достаточно тонким и изощренным, чтобы пленить одного из Десяти Взятых.

Пробираясь по расставленным в паутине ориентирам, некромант обнаружил под раскидистым каштаном летучий ковер. Это дерево было его любимым. По внешним признакам он узнал спящего. Значит, незваную гостью привез Ревун. Неприятно.

Некромант почти не поддерживал связи с внешним миром, но был наслышан о том, что все Взятые находятся у границ разваливающегося Владычества. Так что же, политическая ситуация не столь бедственна, как утверждают слухи?

Ему не было дела до политики Владычества. У него была собственная империя, с политикой полной изоляции. Империя для одного… Нет. Уже нет. Теперь он правит государством для троих.

Он положил ладонь на лоб Взятого. Ревун не проснется еще добрые сутки.

Той же рукой он дотронулся до магических карт, надежно спрятанных в потайном кармане. Настоящий подарок небес.

Спящий Ревун не опасен; в сущности, это просто кусок мяса. Ценных предметов у него не оказалось. Закончив обыск, некромант скатил жертву с ковра, оттащил в кусты, набросал сверху веток и листьев и так оставил. Нет причин беспокоиться, пусть это и Взятый. Пусть и явился сюда без приглашения.

Некромант не мог похвастаться здравым рассудком. Но безумие не было самоубийственным. Он ясно понимал: сегодняшние события означают конец его прежней жизни. За ним прибыл непростой колдун. Значит, его деятельность привлекла внимание Владычества. Единственный выход – взять девушек и скрыться, не дожидаясь новых разведчиков и карателей.

Бетдек очнулась под палящим солнцем. Вокруг свистел сухой прохладный ветер. Она не торопилась вставать. Голова зверски болела, желудок был готов вновь извергнуть содержимое. Девушка попыталась вспомнить происшедшее.

Буря. Могущественный колдун. Ее сестра.

Все эти кусочки мозаики никак не складывались в понятное целое.

Ее щека касалась чего-то шероховатого. Чего-то, что пахло ее дядей Ревуном. Значит, он все-таки ее спас.

Она не открывала глаз. Солнце светило прямо в лицо, и она не была готова встретиться с его ярким светом.

Итак, она на ковре Ревуна, летящем с высокой скоростью над облаками.

– Ну и ну, – пробормотала она.

Что-то не так.

К ней кто-то приблизился. Ковер покачнулся и опустился. Щеку тронула маленькая рука. Раздался голос:

– Папа, она просыпается.

Голос Доротеи. В этом нет сомнений. Но что еще за «папа»?

Маленькие руки положили на лицо Бетдек прохладную мокрую тряпку.

Девушка открыла глаза. Зрение в полном порядке. Слух тоже вернулся – это она уже проверила. Но восстановились ли силы?

Нет.

Не совсем. Сейчас она чуть сильнее мухи.

Она попробовала сесть. Ковер встряхнуло. Руки поддержали ее… Руки сестры.

Ее мертвой сестры.

– Спасибо… – Бетдек едва не добавила «Доротея», но вовремя прикусила язык.

Она осторожно сняла тряпку с лица. Глаза быстро привыкли к свету.

Действительно, она на ковре Ревуна, в нескольких милях над землей. Ковер стремительно несется на восток. Местность внизу незнакомая, а может, просто не успеваешь ее отчетливо разглядеть. Да и облака мешают.